Выбрать шрифт:
Падение марксистского режима было неизбежно из-за его неприятия народом. Вопрос заключался в том, как сделать, чтобы это произошло с наименьшими потерями для российской государственности – для этого было необходимо заблаговременно восстановить должный положительный идеал. С ним "перестройка" вполне могла бы вестись по-другому и иметь другой результат с другими вождями, которые вместо комплекса неполноценности перед западной "общечеловеческой семьей" вняли бы словам архимандрита Константина (Зайцева), который в 1960-е годы писал:
«...Если татарское иго закрыло нас от Запада, создав атмосферу изоляции, спасительную в смысле возможности сосредоточиться и взрастить свою самобытную духовную культуру, то положительную роль в этом же смысле сыграло и страшное коммунистическое иго. То духовное разложение, о котором мы выше говорили как о "климате" свободного мiра – не коснулось России. Она претерпела материальный урон – колоссальный. Она испытала потерю в людях – неисчислимую. Она претерпевала страдания – не поддающиеся никакому воображению. Она стала жертвой разложения, степень которого, в отношении к отдельным личностям, исчисляемым цифрами огромными, не имеет, конечно, подобия в свободном мiре. Но массив русского народа духовно не разложен большевиками. Россия живет под ними, но не с ними...»[1].
Подлинный вождь Третьего Рима, если бы таковой в 1985-м, или даже в 1991 году оказался у власти, мог бы:
– максимально использовать эти сохранившиеся русские нравственные качества, на которых паразитировал режим, для придания им подлинного значения, то есть принять государственную идеологию на основе православного учения о назначении государства, смысле истории и ввести соответствующее воспитание во всей государственной системе образования, от детсада до вуза и СМИ;
– восстановить преемственность от тысячелетней российской государственности; признать незаконными многие результаты правления незаконной власти большевиков, в том числе их произвольные границы между "республиками", и этим сохранить единое государство и единую армию;
– повести экономическую реформу на основе здравого смысла и русских традиций, поощряя развитие свободных производителей и позволяя росткам рынка естественно пронизать существующую государственную экономику снизу вверх, без ее разрушения и ослабления государства;
– ограничить влияние внешних и внутренних антирусских сил, преследующих эгоистичные интересы обогащения за счет ослабления России.
К сожалению, лишь небольшая часть нашего народа (православные люди внутри страны и в эмиграции) сознавала мiровую раскладку сил и должный идеал для России, к тому же мiровая закулиса агрессивно навязывала свой – либерально демократический. Вернее, под его видом – целый комплекс идей-вирусов, которые должны были разрушить Россию как геополитического противника и воспрепятствовать ее истинному возрождению. Для этого к власти следовало привести не лучших, мудрых и жертвенных людей, а худших и алчных, которые Западу были выгодны. В этом был смысл западной помощи "перестройке" Горбачева. Соответственно победителями в августе 1991 года оказались эгоистичные антирусские силы, внутренние и внешние, вступившие во взаимовыгодный симбиоз.
Они имели цель, выраженную радиостанцией "Свобода": «Должна произойти мутация русского духа» – к «новому типу морали... на твердой почве просвещенного эгоистического интереса». Именно в этом реванше Февраля, начавшемся еще при Горбачеве, заключалась идеологическая цель реформы Гайдара–Чубайса под лозунгом "Нравственно все, что эффективно". Важнейшей ее частью была объявлена приватизация государственной собственности.