Выбрать шрифт:
Удивительные дела происходят в нашем государстве. Дума выразила недоверие правительству. И сразу, забыв обо всем на свете, в политических верхах бросились обсуждать ситуацию так, будто до того никто и не подозревал, что правительство никуда не годится, будто и знать не знали, что оно с чем-то не справляется, что-то не так делает. Будто и не существует в природе такой субстанции, как народ, который о том же самом говорит, нет, криком кричит уже который год.
Если собрать вместе требования, резолюции, петиции всех митингов, демонстраций, сходов, съездов, забастовок, пикетов, голодовок, перманентно происходящих по всей России, если присовокупить к ним подписи более 3 миллионов россиян, собранные за досрочные выборы президента, да прибавить сюда всех тех, кто на федеральных выборах 1993-го и местных выборах 1994-95 годов высказался против кандидатов от «реформаторских сил», если сложить вместе все письма и телеграммы, пришедшие за эти годы в оппозиционные издания, если, наконец, просто пройти по улицам российских городов и сел и послушать, что говорит народ, - в этом мощном, многомиллионном хоре бессчетное число раз повторятся те же самые слова: «Правительство – в отставку!».
Но этот гул людской, этот стон, стоящий над всей Россией, словно никто не слышит, не желает слышать. Само правительство первое и не желает. Вот не решение 241 депутата сразу отреагировали: забегали, засуетились, стали вычислять и подсчитывать, как бы сделать так, чтобы решение это нежелательное перечеркнуть, обойти, отменить. А то, что народ того же давно требует, - это им без разницы. Решение Думы может (хотя бы теоретически) иметь какие-то юридические последствия, стенания народа никаких последствий в нашем государстве не имеют. Значит, для правительства и президента важна формальность, а не суть. И выход они ищут в том, как обойти формальность, а не в том, чтобы изменить положение вещей.
Вот в этом – в игнорировании воли народа – заключается самая большая трагедия наших дней. Ветви власти в конце концов могут договориться друг с другом, власть и народ остаются друг от друга бесконечно далеки, и пропасть между ними становится все глубже и глубже. Власть, освободившая себя от всех форм общественного контроля, становится все самодержавнее, народ низведен до положения бесправной и безмолвной человеческой массы. На пятом году демреформ, на одиннадцатом году с начала перестройки, народ, ради которого она якобы и была затеяна и которому обещаны были свобода, раскрепощение, подлинное народовластие, индивидуальное обогащение и вхождение всей нацией в цивилизованный мир, превращен в никчемный придаток авторитарного правления, влачащий жалкое существование.
Когда снова и снова думаешь об этом, только один вопрос не дает покоя: почему наш народ допустил все это, почему позволил совершить над собой такое насилие? Чтобы разобраться в этом феномене, надо вернуться на 10 лет назад и вспомнить, что представляло собой наше общество к началу перестройки.