Выбрать шрифт:
Неготовность советского общества к гласности дорого ему обошлась. Общественное сознание было дезориентировано, доверие к власти, уважение к государству и его институтам подорвано, общественное согласие нарушено. Расслоение общества началось задолго до появления первых богатых и бедных в нашей стране, оно началось с отношения к тому, что и как писала перестроечная пресса. Одни взахлеб приветствовали всякую «забойную» публикацию, у других эта «охота на своих» вызывала неприятие. Раскол по идейным соображениям происходил практически в каждом трудовом коллективе и даже внутри одной семьи.
Раскололась на два лагеря и сама пресса. На начальном этапе основная масса газет и журналов, телевидение и радио сохраняли в целом традиционно советское содержание и перестройку преподносили как процесс совершенствования социализма. Из общего ряда выбивались, пожалуй, только журнал «Огонек» и газета «Московские новости», развернувшие, начиная с 1986 года, беспрецедентную для советской печати кампанию критики существующего строя и его истории. Чуть позже, в 1987 году, и, возможно, даже под влиянием этих двух изданий появилась первая телепередача в том же духе – «Взгляд». Многое тут зависело от личности руководителя, редактора издания.
Виталий Коротич, живший и работавший до этого на Украине, 1986 году становится редактором «Огонька», старейшего, наиболее традиционного, советского по духу журнала. Сегодня, когда мы уже не заблуждаемся насчет истинного отношения к России, к русским со стороны украинской радикальной интеллигенции (одним из представителей которой, безусловно, был Коротич), когда мы знаем, какую роль сыграла Украина в распаде Союза, сам по себе факт такого назначения кажется не вполне нормальным.
Впрочем, сам Коротич так говорил от этом в интервью А. Караулову в 1990 году: «Пока я – считайте девять лет – сидел в тиши своего домашнего кабинета, мне ужасно хотелось показать, каким я могу быть редактором, как я мог бы сделать журнал...»
Иногда мне кажется, что вся эта перестройка – сплошной парад амбиций неудовлетворенных людей, которые по разным причинам не могли достигнуть видного положения в обществе при старой советской власти, а при новой делали это ценой отказа от идеалов и принципов своей же прежней жизни.
В качестве редактора перестроечного «Огонька» Коротич был едва ли не самым популярным человеком после Горбачева. Одни считали его «честнейшим литератором», другие – «вражьим агентом», намеренно расшатывающим устои нашего государства. У самого Коротича была концепция, что «враг становится гораздо слабее от нашей искренности, от нашей откровенности, а не от того, что мы будем тупо утверждать, что у нас все, как в раю».
Такой же концепции придерживался и сам Горбачев, который говорил, что да, конечно, много сказано прессой «огорчительного и даже трагического, такого, что может вызвать горечь, боль, досаду и несогласие», но, мол, все это надо для успеха перестройки, из этого, мол, рождается революционное сознание масс.
Теперь-то мы точно знаем: все не так. Наши так называемые «искренность» и «откровенность» против нас же и обернулись. Это мы ослабли, а враг как раз окреп. Что же касается сознания, то переоценка ценностей породила в умах определенной части наших сограждан вовсе не революционные идеи и настроения. Заслугу в этом «Огонька» Коротича, «Московских новостей» Егора Яковлева (ранее известного в качестве одного из авторов телесериала «Ленин. Страницы жизни»), ребят из «Взгляда» трудно переоценить. Возможно, эти журналисты сделали для изменения общественного строя в России побольше иных политиков.
Другие средства массовой информации втягивались в эту кампанию постепенно. Так, с началом работы Съезда народных депутатов СССР, который фактически стал в оппозицию к КПСС, стала меняться газета «Известия», тогда еще орган Советов. С появлением на политической сцене российских органов власти и провозглашением суверенитета России произошло разделение Центрального телевидения и Всесоюзного радио, отпочковавшиеся от них РТВ и «Радио России» повели в эфире настоящую войну с союзным центром.
К 1991 году в системе СМИ уже существовало четкое разделение на «левых» и «правых», хотя точнее было бы сказать: на советские и антисоветские издания и программы.
Если на телевидении 1-й канал, «Останкино», руководимый тогда Л. Кравченко, был еще вполне советским (не считал «Взгляда», выпускавшегося в порядке плюрализма), то 2-й канал, Российское ТВ, интерпретировал происходящие события с совсем иных, демократических позиций. Если «Правда», «Труд», «Рабочая трибуна» и другие газеты еще удерживались на партийных, советских позициях, то «Известия», «Комсомолка», «Аргументы и факты», а также ряд новых изданий уже вовсю вели артобстрел КПСС, социализма, государственного устройства СССР.
Я не считаю всех подряд журналистов «предателями идеалов», как об этом пишут некоторые читатели. Надо понимать, в какой ситуации оказалась пресса, скажем, в момент наивысшего политического кризиса – в августе 1991 года. Боролись за власть две политические группировки – союзная во главе с Горбачевым и российская во главе с Ельциным. Все новые российские СМИ, собственно, и созданные при Ельцине, естественно, были на его стороне. Союзные издания колебались, выступали вразнобой. Как известно, в течение 19 – 21 августа последовало сначала закрытие решением ГКЧП одной группы газет (продемократических), затем – указом Ельцина – другой группы, прокоммунистических изданий. Это обстоятельство окончательно расставило всех по своим местам, определило дальнейшие взаимоотношения газет с властями. Кстати, демпресса была закрыта два – три дня, компресса – 2-3 месяца. Многие редакции предпочли тогда скрепя сердце перейти на сторону победителей, дабы сохранить жизнь своим изданиям. В оппозиции остались, по сути, лишь «Правда» и «Советская Россия», которые проявили себя в качестве печатных органов ЦК гораздо более достойно, чем сам ЦК, - не самораспустились, не выбросили белые флаги, не сменили своих названий и атрибутики. С тех пор для них начались и продолжаются по сей день тяжелые времена.
Таким образом, сам ход событий, само развитие политического процесса вынуждали многих, даже патриотически настроенных журналистов, если не менять, то корректировать свои взгляды или хотя бы прятать их подальше. К прессе было, по сути, применено насилие: политическими и экономическими мерами (угроза закрытия, отказ в регистрации, лишение дотаций, отобрание полиграфической базы, срыв подписки, судебные иски и т.д.) ее принуждали менять свою направленность. Кто-то смог удержаться, кто-то дрогнул.
В то же время в журналистской среде нашлось достаточное количество людей, кто вполне добровольно, сознательно и даже фанатично стал служить идее ликвидации социалистического строя в СССР, а затем в России. Особенно это касается молодого поколения журналистов, пополнивших редакции уже в годы перестройки и реформ и оказавшихся не связанными традициями прежней газетной школы, партийной принадлежностью, а значит – и ответственностью.
При этом заметьте: мы говорим здесь о большой прессе. Но первый же закон о печати разрешил любым частным лицам открывать свои издания, что породило множество мусора на газетном рынке. Все эти газеты и газетки развлекательной, бульварной, эротической и т.п. направленности, которые в отсутствие цензуры печатают все, что попало – от порнографии до мата, - тоже сыграли свою негативную, разлагающую роль, по-своему повлияли на моральное состояние общества.