Выбрать шрифт:
Русская эмиграция всегда знала, что крушение коммунистического режима неизбежно - из-за утопичности самой его попытки переделать неизменные основы человеческого бытия. Но, похоже, это крушение происходит не по тому сценарию, на который мы надеялись: устранение режима - и возрождение исторической России. Водоворот канувшего в лету тоталитаризма грозит увлечь за собою и Российское государство (в дореволюционном - многонациональном и духовном смысле этого слова).
Август 1991 г. привел к власти «образованщину» из недавних номенклатурщиков, а средствами информации овладели «наши плюралисты» («пятая колонна» космополитических кругов Запада). В декабре совместными усилиями они узаконили распад Российского государства. Распалась и экономика, каждый спасается, как может, еще больше усиливая трещины в государственном единстве; идет лихорадочная распродажа за границу по бросовым ценам всего более-менее ценного; вряд ли уже обратима «утечка умов»... Сбитое с толку население опустило руки, завороженно слушая кредитные посулы западных "благодетелей" и голосуя - даже русские! - за «независимость» в разного рода референдумах, спешно проводимых, чтобы «волею народа» застолбить новую карту мира...
Патриотические же силы в верхнем социальном слое не смогли воспрепятствовать этому развалу, ибо в своем большинстве тоже не возвысились над уровнем «образованщины», скомпрометировали себя в глазах народа ставкой на «стабилизирующие структуры» КПСС - и в результате вместе с нею оказались в лагере побежденных...
Такова картина к весне 1992 г., и она вызывает у многих смятение большее, нежели бывает от политических поражений. Политические поражения поправимы. Здесь же, - учитывая волну антирусских настроений, засилье чуждых сил в руководстве страны и средствах информации, глобальную дезинформацию, экономический и идеологический натиск Запада (в широком спектре: от космополитизма до католицизма), - возникает порою страшный вопрос о поражении духовном. Не оказались ли наивны наши надежды, что народ вынесет из 75-летних страданий ту духовную мудрость, которую утратили сытые страны (вспомним слова Солженицына об укреплении характеров под прессом тоталитаризма...)?
Еще более жесткий вывод усиленно насаждается "передовыми" странами: что «особое призвание» России было лишь в том, чтобы показать миру бездну падения, -а теперь нужно начать жить, «как все». Этот тезис насаждается через высокомерно-поучительную пропаганду, унизительную "помощь" с барского стола, через хор подпевал-"интеллектуалов", подкармливаемых на бесконечных "научных" симпозиумах: мол, пора, наконец, оставить «бредни о русской идее» и вернуться в «общечеловеческую семью»... (К сожалению, и для значительной части политической эмиграции важнее оказался критерий антикоммунизма, а не призвания России, то есть «против чего» велась борьба, а не «за что»; видимо, этим объясняется и поспешная ставка на нынешнее «образованческое» правительство в резолюциях НТС в феврале-марте 1992 г.)
Немногие же оптимисты-патриоты ищут опору в аналогиях с прошлым: бывали уже смутные времена, после которых вновь и вновь, под воздействием каких-то глубинных сил, собиралось и укреплялось Российское государство, проявляя свою неуничтожимую духовную суть. В этом основа и сегодняшних надежд на лучшее будущее: «в Россию можно только верить»...
Трудно сказать, следует ли данную статью называть оптимистической, но она исходит из следующего: даже если бы нам приоткрыли будущее и показали, что Россию уже не спасти, - все равно нужно было бы делать все возможное для ее спасения и верить в него. Здесь присутствует не прагматический расчет, а некий императив, который имеет абсолютное духовное значение в масштабе человеческой истории - и эта абсолютность может ломать даже предсказания будущего (как это было с несостоявшейся гибелью библейской Ниневии). Во всяком случае, именно этот - ранее небывалый исторический и глобальный масштаб - имеет нынешнее смутное время, что чрезвычайно затрудняет задачу российского возрождения, но и придает ей огромный, всемирный смысл.
Однако начнем по порядку и сначала покажем, что уже на политическом уровне причины нынешнего распада Российского государства имеют всемирный характер.
Причины распада государства
1. Первая политическая причина, лежащая на поверхности и наиболее очевидная, - режим, построенный на интернационалистической утопии. Попытка ее осуществления нанесла сильнейший удар по российскому единству: тут и тоталитарная нивелировка всех народов при использовании языка самого большого из них (что было воспринято как «русификация»), и национал-большевизм (эксплуатация коммунистами русских патриотических чувств), и обрезание России до пределов РСФСР с завлекающим для окраинных народов проведением границ там, где их раньше не было: все равно им предстояло «отмереть» в «близкой мировой революции»...
В этой политике - при всей внешней мощи советской сверхдержавы - таилась огромная внутренняя слабость, которая и проявилась столь разрушительно при попытке реформ. Не может быть прочным государство, основанное на лжи и насилии. (Удивляет, что даже авторы, убедительно доказывающие порочность коммунизма, порою не замечают этой основной причины краха СССР, сводя все лишь к зловредному заговору. А выступающие за сохранение Союза под красным знаменем, пропитанным кровью десятков миллионов россиян, - лишь препятствуют единению патриотических сил, усугубляют хаос.)
2. Имелся и другой, объективный, фактор. Ведь поощрение национальных окраин не было случайной прихотью коммунистов. Этот способ завлечения «националов» учитывал естественный процесс «самоопределения наций» в ходе демократизации .мира. Хотя, впрочем, это обстоятельство не следует абсолютизировать: пример таких многонациональных государств, как нынешние Швейцария или Бельгия, говорит о том, что даже разноязычные народы могут объединяться в одно государство общим принципом, более важным, чем этнический. К тому же в провозглашении «самоопределения наций» можно видеть и инструмент политики «сильных мира сего» по разложению своих геополитических противников. Характер но, что впервые этот принцип был сформулирован в конце Первой мировой войны, причем Версальская конференция применила его только к побежденным монархиям (Австро-Венгрии и России), но не к национальным меньшинствам и колониям стран-победителей...
3. Этот третий фактор - иностранная геополитика - проявился в отношении России гораздо раньше других. И он имеет не только политическое значение: агрессивное отношение западных властителей к России объяснялось не только эгоистической борьбой за рынки и сферы влияния, но и тем, что Россия сопротивлялась этому влиянию уже постольку, поскольку представляла собой цивилизацию с иными духовными целями.
Эти иные цели видны даже в международной политике, если взглянуть на русскую историю непредвзятым взглядом, вычленяя в ней, даже в Новое время, то особенное, чего не было у других. Оно заметно в том, что западные страны руководствовались корыстными политико-экономическими интересами власть имущих, Россия же очень часто - нравственными идеалами, проявляя даже в войнах благородство и бескорыстие (достаточно указать на постоянную защиту балканских славян от турок, на избавление Западной Европы - от «узурпатора» Наполеона). Россия неоднократно пыталась вносить в международные отношения принцип братства, справедливости, - ограничивая этим право сильного: характерны в этом отношении «Священный Союз» Александра I (1815 г.) и созыв по инициативе Николая II первой в истории международной конференции по разоружению (1899 г.).
Разумеется, Российская империя, как и все прочие, во многом создавалась силой - это было общепринятое политическое средство в те времена. Но у нас это была сила неудержимо и естественно растущего, беззлобного великана, ступавшего в соседние земли, не посягая на национальную самобытность их народов, а покровительствуя им и даже перенимая от них многие элементы в свою культуру, делая их своими, родными. Это не было тем разбойничьим и часто расистским насилием завоевателя-эксплуататора, какое продемонстрировали западноевропейские государства в самых отдаленных от них частях планеты (достаточно сравнить судьбы малых сибирских народов - и американских индейцев, чье истребление в США возведено в кинематографический культ).
В Российской империи не существовало неравноправия по национальному признаку, поэтому она была прочнее и гармоничнее других. Ее скрепляла не сила, а равенство всех по отношению к высшей Правде, служение которой было основой русского мироощущения. Достоевский назвал это всечеловечностью, вселенскостью русского человека. (Поэтому, пожалуй, и западная интернационалистская утопия, будучи обездуховленным пониманием вселенскости, нашла удобную почву для внедрения - под маской добра - в российской интеллигенции.)
Так что Российская империя не была колониальной: как бы она ни создавалась - она строилась не на эксплуатации, а на культурно-национальной автономии своих составных частей и постепенно развивалась в новое, неэгоистическое, сообщество народов; во взаимовыгодный союз для защиты их национальных культур от секулярно-космополитических тенденций менявшегося мира. Отвечая здесь на стандартное возражение, следует заметить: ограничения для еврейства, введенные в конце XIX в., имели признак не национальный, а вероисповедный; при крещении они отпадали сами собой. Это сложная проблема, существовавшая в свое время во всех христианских странах. То, что Россия осталась практически единственной сохранившей эти ограничения, можно объяснить более острым ощущением несовместимости антихристианской и христианской морали. В этом можно видеть и свидетельство особого пути России, и одну из важнейших причин глобальной атаки «мирового сообщества» на нашу страну в начале XX в.
К началу XX в. Россия оставалась последним бастионом консервативных (христианских) нравственных ценностей и поэтому все больше воспринималась «сильными мира сего» как досадное препятствие их геополитическим планам. Поэтому за жертвенность и бескорыстие России они платили ей предательством - что ярко продемонстрировала Первая мировая война... Соответственно, и ставка Запада на расчленение России возникла задолго до естественного распада тогдашних империй. На примере Украины - не "инородческой" территории, а древнего центра русской государственности - влияние этого фактора можно показать нагляднее всего.
За кулисами украинского сепаратизма
Так, поощрение украинского сепаратизма нарастало из Австро-Венгрии уже со второй половины XIX в. При этом услужливые "ученые" искажали не только украинский язык (вводились немецкие и польские слова, чтобы он как можно больше отличался от русского), но и саму историю Малой Руси. Утверждалось, что издревле существовал «особый украинский народ», отличавшийся от русского; что этот народ изначально имел «самостоятельный, не русского происхождения, язык»; при этом поздние исторические реалии стали переносить в прошлое, заявляя, например, что «правитель Украины Володымир крестил украинцев»...
В Первой мировой войне ставка на сепаратизм была использована уже как инструмент военной стратегии. Противники России финансировали не только пораженцев-большевиков, но и всевозможных сепаратистов, в соответствии с планом Гельфанда-Парвуса по объединению действий всех антирусских и революционных сил [1]. Особое внимание уделялось пропаганде среди российских пленных (австрийцами был создан даже пропагандный «Союз Визволения Украины»; вступавшие в него получали повышенный паек). Однако результат был ничтожен: из 2,5 миллионов пленных россиян лишь две тысячи украинцев согласились дезертировать в немецкую армию [2].
В первый период войны страны Антанты воздерживались от поощрения сепаратистов в России, поскольку она была им нужна как союзник против Германии. Но идеологическая цель войны для демократий заключалась в падении всех трех консервативных монархий: России, Германии, Австро-Венгрии. После достижения этой цели - в годы гражданской войны Антанта поддержала сепаратистские течения в стране-союзнице, ставя ультиматумы Белым армиям и навязывая им свои масонские правительства. [...] * В числе видных масонских политиков на Украине были: первый глава и идеолог Центральной Рады М.С. Грушевский; член Центральной Рады и затем председатель Директории С.В. Петлюра, министр Рады по «великорусским национальным делам» Д.М. Одинец.
* Здесь сокращено то, что подробно рассматривается в статье «Уроки Белого движения». [Прим. 1998 г.]
Но все-таки сепаратизм на Украине утверждался с трудом, вызывая сопротивление народа. [...]
Сокращенные здесь абзацы содержат ту же информацию, что и ранее в статье «Вселенские корни и призвание славянской культуры»: 1) хронология решений Центральной Рады в 1917-1918 гг. отражает не национальные причины объявления независимости, а неприятие власти большевиков после разгона ими Учредительного собрания; 2) в этом была и попытка защититься от Германии, которая стремилась получить Украину от большевиков по мирному договору; 3) Рада была образована не всенародными выборами, а соглашением политиков, и ее постановление нельзя считать мнением народа; по признанию руководства Рады, украинцы отзывались о ней «с неуважением, злобою... высмеивали и все украинское», это было «всеобщее явление с одного края Украины до другого»; а на выборах в городские самоуправления сепаратисты потерпели сокрушительное поражение; 4) и даже немецкие оккупанты признавали: «любая идея независимости Украины сейчас выглядела бы фантазией, несмотря ни на что живучесть единой русской души огромна». [Прим. 1998 г.]
Лишь в хаосе гражданской войны сепаратизмы расцвели пышным цветом, - но они объясняются именно желанием защититься от хаоса. Нередко «независимыми государствами» объявляли себя чуть ли не уезды. Кроме того, "независимость" всегда была методом самоутверждения для честолюбивых политиков и уголовно-мафиозных структур.
Таким образом, почвы для сепаратизма в славянских и многих других народах тогдашней России не было. Поэтому большевикам (опираясь на своих приверженцев во всех республиках) удалось снова собрать империю, и ценою огромных жертв она осталась «белым пятном» на карте «сильных мира сего». Но коммунисты наполнили его иным смыслом и больше, чем кто-либо, облегчили задачу расчленителям России.
Плоды этой большевицкой политики проявились уже в годы Второй мировой войны, когда ставку на расчленение России сделали нацисты: тут и дивизия СС «Галиция», и бандеровцы, у которых антикоммунизм соединялся с ненавистью к русским. Но и тогда распространения в народе сепаратизм не получил. В частности, немецкие проекты создания самостоятельных Украинской и Белорусской Церквей провалились (в эмиграции большинство епископов-автономистов влилось в Русскую Зарубежную Церковь).
Закон о расчленении России: P.L. 86-90
Перелом наступил в годы «холодной войны», когда демократический мир перешел от поддержки большевиков к борьбе против них, причем национальный вопрос был избран главной пропагандной мишенью. Как констатировал немецкий историк Х.Е. Фолькман: американцы «однозначно склонялись к тому, чтобы поощрять, прежде всего финансово, процесс отделения "российских" национальностей. ... Цель - вместе с разгромом большевицкого господства произвести также расчленение России и тем самым устранить ее как политического и экономического противника Америки»[3].
Усиленно поощрялись сепаратистские эмигрантские организации, в чьей пропаганде «Советский Союз отождествляется с Россией и советская внешняя политика характеризуется как непосредственное продолжение империалистической политики царской империи», поэтому «борьба с большевиками означала одновременно борьбу с русскими» [4], - писал другой немецкий историк, X. Римша. На этом отождествлении (для простоты внушения) строилась политучеба в армиях НАТО, с этими тезисами соглашались влиятельные круги в западной политологии...
Яркое официальное выражение эта американская политика нашла в так называемом «Законе о порабощенных нациях» (P.L. 86-90), принятом в США в 1959 г. Приведем его основную часть, выделив главные слова:
«...Так как, начиная с 1918 года, империалистическая и агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собою зловещую угрозу безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира, и
Так как империалистическая политика коммунистической России привела, путем прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Литвы, Украины, Чехословакии, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Румынии, Восточной Германии, Болгарии, континентального Китая, Армении, Азербайджана, Грузии, Северной Кореи, Албании, Идель-Урала, Тибета, Казакии, Туркестана, Северного Вьетнама и других, и
Так как эти порабощенные нации, видя в Соединенных Штатах цитадель человеческой свободы, ищут их водительства в деле своего освобождения... ...именно нам следует надлежащим официальным образом ясно показать таким народам тот исторический факт, что народ Соединенных Штатов разделяет их чаяния вновь обрести свободу и независимость...
Президент Соединенных Штатов уполномочивается и его просят обнародовать прокламацию, объявляющую третью неделю июля 1959 года «Неделей Порабощенных Наций» и призывающую народ Соединенных Штатов отметить эту неделю церемониями и выступлениями. Президента... просят обнародовать подобную же прокламацию ежегодно, пока не будет достигнута свобода и независимость для всех порабощенных наций мира» [5].
Этот закон, в котором русский народ не включен в число порабощенных, но выступает в виде поработителя Китая и Тибета, Украины и Белоруссии, «Казакии» и «Идель-Урала», чью борьбу за независимость США официально обязались поддерживать, - был принят единогласно всеми конгрессменами и утвержден президентом Эйзенхауэром. Такое единогласие говорит о чем-то большем, чем просто политика: здесь символически ярко отражено отношение западного мира к России в XX веке...
Не случайно именно с 1940-1950-х гг. в зарубежье (а не в СССР) начинается расцвет антирусских сепаратизмов: сначала их поощряли Гитлер и Розенберг, затем - творцы закона P.L. 86-90. Разница лишь в том, что одни это делали грубо - во имя расовой теории, другие «на правовой основе» - во имя демократии. И если расисты в этом деле особого успеха не имели, то более привлекательные демократы весьма преуспели.
Впрочем, иногда различие между теми и другими установить трудно. Например, генерал Тэйлор, бывший начальник штаба армии при президенте Эйзенхауэре и председатель Объединенного комитета начальников штабов при Дж. Кеннеди и Л. Джонсоне, в 1982 г. опубликовал в газете «Вашингтон пост» статью с обоснованием концепции атомного удара, при котором «по мере возможности... цели должны быть ограничены областями с преимущественно этнически русским населением, чтобы ограничить ущерб в нерусских республиках» [6]... Столь открытым текстом своих планов не объявлял даже Гитлер.
Именно в эти послевоенные годы была возбуждена наибольшая ненависть к русским в среде украинской эмиграции. Даже «Социалистический вестник» (хотя и не связывая это с американской политикой) подметил, что после войны «многие украинские эмигранты унесли с собой в своей душе эти гитлеровские семена шовинизма и национальной розни. И... мы с изумлением увидели, как легко им удалось переключить законную ненависть своих украинских братьев против сталинизма в ненависть к русскому народу... надо сказать прямо: во многих из них чувствуется дух Гитлера-Розенберга» [7].
Эти семена взошли и на Сегодняшней Украине - таков, например, «Украинский Националистический Союз», состоящий, по его собственным словам, из «арийцев-сверхчеловеков», у которых «сжимает горло от услышанного русского слова», ибо «на всем протяжении своего существования Московщина выступала не просто врагом Украины и всего цивилизованного человечества, а олицетворением всех злых, сатанинских сил» [8]...
Против закона P.L. 86-90 все эти десятилетия протестовала русская эмиграция. Но и до сих пор (весны 1992 г.) он не отменен. Конгрессмен Рорабахер, предложивший после августовских событий пересмотреть этот документ, натолкнулся на «сильнейшую оппозицию со стороны украинской общины в США», вследствие чего его предложение в сентябре-октябре не нашло поддержки в Конгрессе [9].
Более того: в происходящем сейчас распаде СССР (и вместе с ним исторической России) политика США руководствуется той же целью и ее пропагандные мощности играют огромную роль. Яркий пример: буквально накануне украинского референдума 1 декабря 1991 г. было распространено заявление президента Буша, что США готовы признать независимость Украины (то есть оказать в этом случае помощь). Это заявление было существенным подкреплением усилий радио «Свобода», украинская служба которой - тоже накануне голосования - пропагандировала новый «план Маршалла» для Восточной Европы, который «может распространяться и на независимую Украину»... Вероятно, поэтому за независимость голосовала и значительная часть русского населения - те, кого сейчас голодный желудок и фантастические цены беспокоят больше, чем целостность Отечества...
Усилиями средств информации и сепаратистской «пятой колонны» на месте была создана такая эйфория отделения (как быстрого пути разрешения экономических проблем), что иного результата ожидать было трудно. О юридическом уровне этой акции говорит уже форма самих бюллетеней: они начинались с констатации «смертельной небезпеки, яка нависла була над Украиною» от ГКЧП, и, без предложения альтернативы (сохранения союза с Россией), требовали лишь подтвердить «акт проголошення незалежности»...
То, что вашингтонский Белый дом охарактеризовал референдум как «проявление демократии, делающее честь духу украинского народа»; или что Бейкер и Кравчук назвали проведение референдума «безукоризненным и образцовым» [10] - не удивительно. Удивило, что московский «Белый дом» с этими оценками согласился, "не заметив" и того, что целый десант зарубежных сепаратистов помогал там «правильно проголосовать» - и листовками, и «представителями» при центральных органах власти, и финансированием организаций вроде РУХа (речь идет о многомиллионных суммах) [11]... И хотя в предпочтении избирателями коммуниста Кравчука можно видеть отказ поддержать его соперников - крайних националистов-сепаратистов, все же участники референдума, видимо, еще не скоро начнут задумываться, за чью «незалежность» голосовали, а главное - «незалежность» от кого...
От наивности до мондиализма
В недооценке описанной иностранной геополитики народом нашей страны заключается четвертый фактор, сыгравший огромную роль в ее крушении. Сам неуспех «перестройки» во многом объясняется деструктивным влиянием заграничных сил - при непротивлении этому со стороны реформаторов. И для этого в сложившейся ситуации был не так уж необходим традиционный "заговор": в наш информационный век достаточным оказалось умелое манипулирование общественным мнением из-за границы, что и обеспечило столь разрушительный суммарный эффект всех отмеченных факторов.
Роль средств информации здесь особая, ибо влиять на ход событий можно уже соответственным преподнесением их населению страны и «мировой общественности» - в лучших традициях «демократической принципиальности». Так, действия военно-промышленного комплекса и правительства СССР против президента (и генсека ЦК КПСС) в августе 1991 г были названы «антиконституционным путчем» (мерилом законности западные демократии избрали брежневскую конституцию). А брестский путч против того же президента (и уже не генсека), устроенный Ельциным-Кравчуком, «открыл эру демократии для России» - несмотря на то, что они объявили роспуск союзного государства без всяких на то полномочий, вопреки существовавшей конституции и вопреки результату мартовского референдума о сохранении Союза. За столь "демократическую" акцию Кравчуку простили даже то, что в августе он был готов поддержать ГКЧП.
События в Грузии демонстрируют еще один зигзаг «демократической принципиальности»: как ни относиться к Гамсахурдиа (который не только не разобрался в политике «сильных мира сего», но и стал обвинять во всех мыслимых грехах Россию - главного возможного союзника национальной Грузии), - он был законно и всенародно избранным президентом, которого, оказывается, все-таки разрешается свергать танками, с сотнями убитых людей, при поддержке демократического мира...
Этим макиавеллизмом объясняются многие кажущиеся противоречия в политике США и Запада в целом. Демократам никогда не мешали союзы даже с полезными преступниками. Например, в нашей гражданской войне из стран Антанты шла видимая поддержка Белым армиям (очень небольшая и при условии, что они не будут выступать под монархическим знаменем) - и одновременно более крупная и невидимая помощь большевикам (Уолл-стрит надеялся со временем оседлать их как готовую централизованную структуру господства над Россией) [12]. Внимательный читатель уже заметил и то, что титовская Югославия в «Законе о порабощенных нациях» отсутствует - чтобы не отталкивать ее от Запада «в объятия Москвы». По той же причине и украинский коммунистический идеолог Кравчук, более всего заботящийся о сохранении своей власти, для Запада вполне приемлем. После распада СССР сходная ситуация сложилась во многих отделившихся республиках; и армии советологов, еще недавно изучавших «коммунистический произвол», теперь настаивают на неприкосновенности произвольных коммунистических границ, расчленивших историческую Россию и даже исконную территорию самого русского народа...
Поэтому отдельные заявления американских руководителей в поддержку элементов централизма в нашей стране не должны вводить в заблуждение: они диктуются временной тактикой, угрозой бесконтрольности атомного оружия, опасностью дестабилизации Восточной Европы - при неизменной долгосрочной стратегии «освоения» России. Это как поршни в двигателе внутреннего сгорания: кажется, что они движутся хаотично, даже противоположно друг другу, но все они дружно крутят невидимый вал в одном направлении. Политическое искусство влияния в этом и состоит, а также в правильном присоединении чужих поршней к своему валу. Впрочем, кроме "чужих" есть и готовые «свои люди», и если бы их удалось поставить у власти в России, - то и расчленение было бы не так уж необходимо.
Эти «свои люди» - особая проблема в рассматриваемом четвертом факторе. Если в основной массе нашего народа неразличение лжи и правды в антикоммунистической политике Запада объясняется реакцией на десятилетия лживой антизападной пропаганды, то в "демократической" части бывшей номенклатуры имеются убежденные сторонники «Нового мирового порядка» под эгидой мирового правительства (эту идеологию называют «мондиализмом»). Именно поэтому США не жалеют дифирамбов Яковлеву, Шеварднадзе и т. п.: их сохранившийся номенклатурный аппарат мог бы стать готовой мондиалистской структурой в «демократическом СССР» (для этого и создавалось, например, «Движение демократических реформ»; для этого и поставлен сейчас Шеварднадзе управлять тем народом, в котором он в 1970-х гг. отличился лишь зверскими пытками в тюрьмах [13]).
Вот уже и Горбачев, будучи не у дел, оказался втянут в мондиалистские структуры - ибо почувствовал в них единственную возможность еще сыграть хоть какую-то роль.. Его шумные вояжи по миру весной 1992 г. приводят к логичному выводу, что «могучая американская реклама создала ему специальный имидж... его держат в резерве, вроде кистеня в кармане, против Ельцина» [14], -пишет даже М. Геллер в «Русской мысли». Потому что «мужик» Ельцин с их точки зрения непредсказуем...
Правда, от услужливого мондиализма до наивности - один шаг. Подпадание наших "демократических" вождей под идеологическое давление западных критериев часто объясняется незнанием Запада, мировоззренческой косностью, а также тем, что ничему созидательному партаппаратчики никогда не учились. Это стало заметно уже в ведении ими «перестройки». Проводить реформы можно было продуманно, не допуская развала существующей экономики и тем более государства, но давая развиваться новым здоровым структурам - снизу вверх. Экономическая реформа должна была начинаться с сельского хозяйства, а сытость предшествовать введению политических свобод. Все делалось наоборот. «Огромная заслуга» (развал тоталитаризма и России), за которую Горбачев провозглашен на Западе чуть ли не «человеком века», была с этой точки зрения его услугой и особого таланта не требовала: ломать - не строить. Более бездарно распорядиться столь огромной властью было трудно.
Из-за такого же несоответствия знаний уровню национально-государственных задач приобретает разрушительный характер многое из того, даже очень нужного, что сейчас делают преемники Горбачева. Непонимание ими духовной сути России ведет к тому, что для нее копируются западные модели (даже свою резиденцию назвали «Белым домом», а сами стали «мэрами» и «префектами»). Но те "правильные" меры, которые дают эффект в налаженной рыночной экономике, оказались неприменимы к советской ситуации при административном насаждении сверху. Неприменимы ни психологически (народ не знает иной системы, чем советская, и в отличие от времен нэпа не готов по звонку дать нужное количество частных производителей); ни практически (ибо экономика сохранила монопольную структуру).
Поэтому «либерализация цен» привела к ценовому произволу производителей-монополистов, к гиперинфляции и спаду производства - и не могла привести к его росту. "Приватизация" же (тоже насаждаемая сверху) дает преимущество бывшим номенклатурщикам и "теневой" мафии, которые делят между собою общенародное достояние, отмывая свои неправедные деньги, - что их волнует больше всего. Эту процедуру народ окрестил «прихватизацией», поскольку у него самого нет средств для покупки объектов миллиардной стоимости.
Наши демократы вообще не задумывались над тем, что частная собственность может быть полезной обществу лишь при ответственном и нравственном пользовании ею. Дело ведь не в том, чтобы у нас были свои миллиардеры; дело в том, будут ли ими достойные граждане России. При нынешней кампании приватизации шансы на это невелики. А при искусственно заниженном курсе рубля всю Россию способен скупить (хотя бы через подставных лиц) один Брайтон-бич *.
* Район Нью-Йорка, заселенный еврейской иммиграцией из СССР. Возможно, и подставных лиц не потребуется: этой категории эмигрантов было возвращено российское гражданство вместе с призывом «вкладывать капиталы» на «исторической родине». Капиталы, действительно, есть: американская печать не раз обеспокоено писала о так называемой «русской мафии» в США, все больше теснящей конкурентов... В России же с начала «либерализации цен» в январе 1992 г. цены уже к лету выросли в десятки раз, а курс доллара достиг такого уровня, что иностранцы могут приобретать в России товары в сто раз ниже их реальной стоимости - и это привело к их массовой скупке и вывозу за границу.
Эйфорическая идеология этой приватизации (освящение капиталистического эгоизма) противоречит исконному русскому чувству нравственности и справедливости: в русском мировоззрении частная собственность должна служить целому. Даже во многих странах Запада частная собственность в значительной мере ограничена интересами общества, к тому же она далеко не единственная форма владения, ибо не везде применима: в современной экономике значителен государственный и общественный сектор.
Думается, именно мировоззренческая наивность новых демократических вождей плодит веру в очередную утопическую «панацею», которая автоматически создаст «рай на земле» путем устранения «неправильных» социальных структур - без осознания всей сложной проблематики борьбы добра и зла в мире и в природе человека. Здесь все та же рационалистическая вера в то, что правительство может произвольно «переделать» общество по своему отвлеченному плану - не учитывая тысячелетнего государственного бытия. Только теперь «ключ к успеху» в том, чтобы все делать наоборот: раньше панацеей был марксизм, теперь - рынок, который демократы наделяют столь же магическим смыслом. И результат получается схожий: «разрушим все до основанья, а затем...»
Несмотря на то, что страны с рыночной системой очень разные, идеал у наших демократов один - Америка. Однако полезно вспомнить, что в годы войны и американская экономика переводилась на центрально-директивное управление. А разве у нас сейчас не война за выживание? Главное же - следует задуматься над самим механизмом американского процветания, какую функцию в нем выполняет «черная дыра» астрономического государственного долга: это не только обратная сторона жизни не по средствам, но и тень, отбрасываемая подлинными властителями Америки, точнее - их плата за пользование этой сверхдержавой в своих геополитических целях. Такую же «черную дыру» в России им вроде бы иметь незачем, и наш долг уже сейчас давит бременем вполне реальным. Он уже стал инструментом политического вмешательства в наши внутренние дела: отсрочкой платежей по займам Запад поддерживает выгодное ему правительство «образованщины», а угрозами отменить эту отсрочку (в случае, если это правительство снимут) - нейтрализует критику со стороны патриотического фланга [15].
То есть вхождение в мировую рыночную систему требует ее тщательного изучения: от этого зависит, какую роль мы в ней будем играть (ведь, например, и у Конго рыночная экономика, как и у сотни подобных стран...). Нужно отделить естественные законы, по которым работает экономическая машина, от искусственных законов, которые кому-то гарантируют место шофера в этой машине и выдаются за «непреложные».
Правда, у самостийных вождей задача реформ проще, ибо у них есть универсальный рецепт: обещать своим народам «процветание без москалей» (только так есть шанс стать министрами и послами) и потом именно на «москалей» сваливать все свои просчеты. О том, что такие просчеты будут, можно судить уже по степени национального невежества подобных национальных лидеров: они считают оскорбительным даже гордое название «малороссы» - не зная, что оно происходит от византийского термина «Малая Россия», то есть центральная, исконная часть русского государства [16] - в отличие от России «великой», разросшейся; точно также византийцы делили и Грецию на «малую» центральную часть и «великую» - с колониями. Самостийники, вопреки своим политическим амбициям, предпочитают быть «украинцами» (от слова «окраина», которое как раз и предполагает наличие «центра»)... (В этом изменении терминологии и в намеренном сужении значения слова «русский», применяемого теперь к одним лишь великороссам - одна из главных побед расчленителей России. Ведь еще на рубеже XIX-XX вв. русскими называли себя великороссы, малороссы и белорусы вместе взятые; в этом смысле его употребляли как представители великорусской интеллигенции, так и малороссийской.)
Нравственную же основу всей этой самостийности хорошо символизирует нынешний «глава Украинской Церкви» - безблагодатный лже-митрополит, вконец скомпрометированный и сотрудничеством с КГБ, и личной аморальностью, наконец-таки уволенный Архиерейским Собором, но нарушивший церковную клятву (после чего Филарет был лишен сана) и - подобранный Кравчуком как знамя в борьбе против «российского империализма»...
Именно вследствие того, что во главе отделившихся независимых государств остались бывшие номенклатурщики подобного уровня, нет особых надежд на то, что их Содружество Независимых Государств (СНГ) будет наполнено положительным содержанием (тут же появилась еще одна шутка: к весне СНеГ растает...). В принципе, такое Содружество (правда, с более благозвучным названием: например. Российский Союз) могло бы стать достойной заменой прежнему СССР, но нельзя не видеть, что причины образования СНГ - в основном отрицательные. Прежде всего - борьба против «центра», которая была начата именно Ельциным по принципу: «возьмите такую долю самостоятельности, какую можете переварить» [17] - советовал он летом 1990 г. Татарстану...
Этому его совету, как видим, последовали не столько демократы, сколько коммунисты, перекрасившиеся в национальные цвета. Причем теперь их борьба ведется за сохранение своей власти на местах - а там хоть трава не расти. Именно поэтому Кравчуку нужны своя армия и своя валюта: чтобы быть независимым от дальнейшего процесса очищения нашей страны; ибо вряд ли бремя этих расходов повысит благосостояние его населения. Только напечатать украинскую валюту стоит десятки миллионов долларов; а на военные цели в 1992 г. Кравчук выделяет порядка 40 % украинского бюджета ...[18]
В этой суверенизации прежних тоталитарных структур - последний удар коммунистов по единству нашей страны. Впрочем, последний ли?
Об идеологии выживания
Но есть еще один фактор - те россияне, которые понимают, что происходит, и считают себя обязанными действовать. Ведь главный субъект истории - сам человек, в воле которого находят или не находят проявление те или иные духовные силы, действующие в истории. Наше возрождение в прошлом всегда совершалось через волю русских людей, ощущавших духовное призвание своей страны, связывавших с ним смысл своей жизни, увлекавших за собою других.
Во всяком случае, от нас больше, чем от кого-либо, зависит: позволим ли мы себя в очередной раз соблазнить на ложные пути, одурачить, прикрепить наших левых и правых к нужным местам коленвала западной политики...
Пока что во многом происходит именно это. Наши демократы стали «пятой колонной» иностранных сил. Общество «Память» - пугалом, необходимым для оправдания этой «пятой колонны» и для заселения оккупированных Израилем территорий. Патриоты, выступающие под красным знаменем, - прикреплены к этому валу для дискредитации самой идеи единства России (как восстановления коммунистического режима). А патриоты-антикоммунисты под активностью часто понимают лишь стон о гибели нашего «генофонда» после коммунистического террора - чем и любят объяснять нынешнюю русскую пассивность; но ведь с таким «генофондом» вообще никакой надежды на возрождение России нет? (Во-первых, генофонд нации не меняется так быстро, подобные утверждения ненаучны; во-вторых, нынешние русские - потомки тех, кто самоотверженно воевал совсем недавно, в 1940-е гг. - почему же у них другой «генофонд»?) Даже с церковными делами неладно: критика компромиссов Московской Патриархии ловко используется врагами России для дискредитации Русской Церкви как таковой [19]; к этому же результату ведет и «защита Православия» в виде защиты недостойных иерархов...
Если мы не всмотримся внимательнее в наших заграничных "доброжелателей" и друг в друга, - мы не спасем Россию. Нынешние россияне должны найти свой собственный «коленчатый вал» для соединения всех усилий в едином государственно-патриотическом движении. Пока что для этого можно предложить самую общую платформу примерно в таком виде:
1. В нынешнем хаосе прав и свобод, границ и суверенитетов необходима безупречная юридическая точка отсчета в решении проблем. Если мы считаем, что силы, овладевшие Россией и правившие в ней с 1917 г., были преступными, то такая точка отсчета - последняя законная власть на данной территории до революции 1917 г. (в которой Февраль и Октябрь - лишь две вехи одного разрушительного процесса). Все последовавшие за 75 лет акты - незаконны. Это не значит, что сегодня нужно настаивать на старых имперских границах - неизбежны их пересмотры с учетом воли населения спорных территорий, признание новых реальностей и самостоятельных государств. Но только безупречная юридическая основа не будет подрывать понятия справедливости и заложит прочную основу для будущего.
2. Россия - член мирового сообщества, как и любое государство на нашей планете. Но в этом сообществе действуют разные силы: дружественные и враждебные. Поскольку вторые мощнее и в течение всего XX в. постоянно проявляли свою агрессивность против нашего государства - залечивание наших ран сейчас возможно только при большой степени автаркии. Наша страна обладает всем необходимым для независимого существования на этот переходный период. Лишь с окрепшей экономикой можно входить в «общечеловеческую семью» с ее нравами.
3. Но в любом случае - входить, не слепо подражая всему, что происходит в этой "семье". Мы сможем занять в мире достойное место, лишь если вспомним свое призвание в истории, 6 котором шел спор между западниками и почвенниками: об идее христианской цивилизации.
Для славянофилов в сравнительно благополучном XIX в. это была романтическая теория. Сегодняшний мир требует для своего спасения практических решений, ибо в нем обостряется противоречие между техническим могуществом человечества и его прогрессирующей нравственной деградацией. Рынок подминает под себя науку, искусство, право, человеческие отношения... Грех, разумеется, вообще присущ «миру сему», но мы ему сопротивляемся, пока сознаем этот грех как таковой; в западном же обществе грех и силы зла легализуются как нечто нормальное - что и дает им свободу действия. Тогда как духовные ценности становятся все более уязвимыми, ибо они не котируются на рынке, а «сильные мира сего», в свою очередь, поощряют этот процесс, ибо только в бездуховном атомизированном обществе их деньги приобретают абсолютную власть. Следствие: натиск пошлой «массовой культуры», нравственная деградация, равнодушие к истине - признаки саморазрушения человечества.
В таких условиях нашими союзниками могут быть все страны, отстаивающие свою национальную самобытность от космополитической энтропии. Эти страны - как правило, они не из самых богатых - могут быть нашими экономическими партнерами, не навязывая нам своего миропонимания. Но, поскольку Россия - неотъемлемая часть европейской христианской цивилизации, наше основное духовное усилие соответствует консервативному движению новых правых сил, отвергающих идейный багаж Французской революции и противостоящих американизации Европы. Для этих сил мы могли бы стать долгожданным оплотом, а они для нас - ценным экспертом по проблемам современного мира.
О Третьем Риме и Ниневии
И теперь от политики вернемся к тому, для чего вообще задумана эта статья: у происходящего есть и более крупный масштаб.
Та особенность России, о которой говорилось в начале, - вселенскость, всечеловечность - имеет связь и с особым местом России во всемирной истории. И соответственно та антирусская политика Запада, которая нашла свою кульминацию в XX в., тоже имеет всемирный, вселенский смысл.
Подробнее об этом см. в статье «Смысл истории и тайна России» в разделе III данного сборника. [Прим. 1998 г.]
И то и другое может быть понято лишь в рамках христианского толкования истории. Она заключается в злоупотреблении человека своей свободой (грехопадение), в обретении Истины от самого Сына Божия - и в постепенном новом отступлении (по-гречески: апостасии) людей от этой Истины. Этот процесс должен завершиться приходом антихриста и победой Христа над ним в Своем втором Пришествии. Причем, как указал апостол Павел на конечное условие прихода антихриста: «тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2: 3-8).
Так вот: Запад и Россия участвуют в этом процессе в разных ролях. Наша общность и наше различие с Западом связаны с общим принятием христианства, но с разным отношением к его сути. Уже в Римской (тогда по сути вселенской) империи возникла эта двойственность: между Римом и Константинополем (который после переноса туда столицы первым христианским Императором, Константином, стал называться Вторым Римом). Разногласия привели в XI в. к отколу Запада от дотоле общей христианской истины, общими Вселенскими соборами утвержденной, - к ее ревизии, к отходу в рационализм приземленного христианства и в гордыню, ведшую к полному непониманию Православия и даже к антиправославной враждебности. Уже крестоносцы не только отвоевывали у неверных Гроб Господень, но и грабили Константинополь, который позже пал под ударами мусульман не без этой "христианской" подножки...
Но к тому времени у православной вселенской столицы уже появился преемник - Москва. Русь приняла христианство от Константинополя и долгое время считалась его официальной провинцией, почитая своим главой Константинопольского патриарха. Был перенят нами оттуда и герб, двуглавый орел. Эта преемственность прослеживается и в династических связях (Креститель Руси Владимир был женат на византийской царевне Анне; Иоанн III - на племяннице византийского императора Софье Палеолог). Так что возникновение формулы «Москва - Третий Рим» было естественным перенятием русским православным царством ответственности за судьбы Православия и тем самым - за судьбу мира. В святоотеческом толковании именно этот странствующий центр православного мира связан с вселенской миссией Удерживающего.
Непонимание Западом России связано с неощущением этого стержня истории. Это привело к появлению в рамках Европы (Киевская Русь была ее неотъемлемой частью) двух цивилизаций: удерживающей и апостасийной. На Западе в эпоху Возрождения развивалась утонченная рациональная культура и философия, тогда как на Руси культурой и философией было само Православие, которое пропитало весь русский быт, создав христианский национальный идеал Святой Руси. Идеалы никогда полностью не воплощаются в земной жизни - из-за греховности самого человека, но если мы снова сравним Россию с западноевропейскими странами, выявив разницу, то увидим, что в центре русской культурной жизни стоял не университет, а монастырь, любимым народным чтением были жития святых и впереди нашей «колониальной экспансии» очень часто шли не воины и торговцы, а монахи.
Запад же, не понимая Россию духовно, всегда судил о ней по своему подобию - плоско-рационально: видя «отсталость» и «варварство» в ее религиозной цельности; «раболепие» - в отсутствии политического властолюбия и сознательном самоограничении; «деспотизм» - в ином, служебно-политическом строе, где даже пресловутое «крепостное право» не стесняло духовной свободы и в значительной мере воспринималось как послушание, смирение перед волей Божией, как общее служение ей и крестьян, и дворян, и Царя...
В этом непонимании России коренится все описанное выше отношение к нам «христианского Запада»; оно может принимать и обостренные формы почти мистической русофобии как агрессивного неприятия духовно-онтологического феномена России. И уж, конечно, антихристианские силы этот феномен всегда чувствовали очень хорошо - как главное препятствие себе.
Подобными эгоистичными мерками в западной науке по сей день промерена вся русская история, а благодаря нашим дореволюционным западникам и потом большевикам - эти мерки присутствуют и в современной российской историографии; даже наша полемика с западными воззрениями часто ведется в их категориях «хорошего» и «плохого»... Прогрессом же при этом всегда считалось то, что размывало русскую цельность и духовный максимализм. И к сожалению, во многом размыло...
Так, в ходе Петровских реформ (оправданных лишь отчасти: их полезная материальная сторона не требовала такой духовной цены) дух апостасии проникает и в Россию, зарождая двойственность уже в ней самой. Разрыв между все более «прогрессивной» интеллигенцией и «отсталым» крестьянским (христианским) народом ведет к нарушению гармонии и, в конечном счете - к хаосу революции. То, что ее финансировали и поощряли западные еврейские и масонские круги, - печатно признают они сами. Мне уже доводилось публиковать доказательства этому («Наш современник», 1991, № 12), как и тому, почему именно эти структуры можно считать движущими силами мировой апостасии, творящими ту самую «тайну беззакония» («Политика», 1991, № 16; «Вестник Германской епархии», 1992, № 2-3). Но наша революция была бы невозможна без духовной болезни в нас самих, которая коренилась в отходе ведущих слоев российского общества от идеала Святой Руси.
То, что происходило в России в последовавшие десятилетия, Бердяев проницательно назвал «малым апокалипсисом», то есть как бы его репетицией. Нынешнее Смутное время в России есть завершение этого общемирового кризиса XX в., который, похоже, затянулся именно из-за сопротивления ему в России - в той части человечества, которая первой приняла на себя небывало открытый удар сатанинского наступления.
Причем Запад продолжал свое участие и в этой репетиции: изначально поддерживая коммунистический режим, когда тот носил явно антихристианские и антирусские черты, - и сменив милость на гнев (после Второй мировой войны), как только в России обозначились признаки религиозного и национального восстановления (начался период «холодной войны»). А в годы перестройки «сильные мира сего» удесятерили свое давление на СССР всеми средствами, чтобы «толкнуть падающего» в нужную им сторону; то есть, чтобы поддержать там «своих людей» и не допустить русского возрождения. Их нынешний успех объясняется тем, что и на духовном уровне легче разрушать, чем созидать...
Но особенность России проявилась и в том, что на русской почве у коммунизма - вопреки ожиданиям «сильных мира сего» - проявился неожиданный консервирующий аспект: став генеральной репетицией апокалипсиса, коммунизм в то же время, ценою небывалых жертв, удержал Россию от того общемирового пути к апокалипсису большому, на которую ее толкал Февраль. Ничто в мире не бессмысленно: не могли быть бессмысленными и небывалые страдания России и кровь ее Новомучеников. За кулисами видимой истории кроется тайна, из которой нам доступно ощутить лишь то, что Господь все это время сохранял для России и мира последний шанс.
Он отчетливо виден в явлении иконы Державной Божией Матери в царской вотчине Коломенское в день отречения Николая II: держа в руках царские регалии, Божья Матерь как бы обозначила перенятие на себя царственной миссии Удерживающего на это катастрофическое время... В это же время на другом конце Европы - точно в период между Февралем и Октябрем - ежемесячно происходят явления Божией Матери в Фатиме с призывом к Западу молиться об «обращении» России. Архимандрит Константин (Зайцев) логично связывал оба эти явления воедино, отмечая, что даже западная Церковь не вняла смыслу фатимского призыва, истолковав его как необходимость подчинения России Римскому папе, - а не как возвращение России на свой исторический путь [20]...
Все это, однако, наводит на мысль, что несмотря на усиление процесса апостасии в XX в., - еще не исполнилась какая-то тайна, связанная с Россией. Ведь если России было суждено погибнуть, а вместе с ней и всему миру (ибо Россия - Удерживающий), то логично предположить, что это наступило бы сразу после Первой мировой войны и революции. Этого не произошло. И, хочется верить, что не стал бы Господь так долго - три четверти века! - попускать силам зла мучить Россию напрасно, лишь затягивая ее агонию. Видимо, Он еще надеется на нас, для чего-то мы еще нужны.
Более того: читая воспоминания о нашей революции, трудно отделаться от ощущения, что эта трагедия во многом похожа на промыслительную, превентивную: ведь Россия была далеко не самой «прогнившей» частью мира. И даже совсем наоборот: она была наиболее многообещающей в перспективе экономического и культурного развития, наиболее честной в сфере международной политики. На первый взгляд, именно эта русская честность (основная черта последнего Государя) - оказалась политически проигрышной в сравнении с бесстыдным нахрапом враждебных сил. Но, может быть, не на политическом уровне надо здесь оценивать результат, и, может быть, он заключается вовсе не в политическом поражении? Быть может, это был действительно последний "хирургический" шанс на спасение нашего русского призвания - вместо присоединения к апостасийной «общечеловеческой семье» уже в феврале 1917-го?.. Так, и татаро-монгольское иго было подобной катастрофой, однако - предотвратившей «латинизацию» ослабевшей от междоусобиц Руси и лишь сплотившей ее в выполнении своей миссии... Так что и нынешний переходный период еще может обернуться для нас - с Божьей помощью - чем-то иным. Хотя, видимо, и ненадолго - если вспомнить предсказания наших святых...
На этом фоне можно дать украинскому сепаратизму и такую оценку: это апостасийное явление, дальнейший серьезный шаг в давнем наступлении Запада на славянство, отрыв от него еще одной огромной территории. Если нынешнее отделение Украины окончательно, то от России оторвали ее древнюю столицу, прервали этим непосредственную связь (через Киев) с Константинополем, окончательно сделав Москву Третьим Римом... Правда, этот отрыв стал возможен не только под давлением Запада, но и вследствие политического честолюбия и комплекса культурной неполноценности украинской интеллигенции: украинская культура есть в основе культура русская, и забыть это можно только абсолютизацией своей провинциальности. Это промыслительно отразилось и в самоназвании: Украина - «окраина», а главный смысл тут в провинциальности духовной: в отказе Малороссии от общерусской ответственности за судьбу мира. Но не от территориальных размеров России зависит ее миссия...
Справедливости ради следует заметить, что и у великороссов имеется подобное течение духовного провинциализма: великорусский изоляционизм. Грешит этим уклоном и евразийство. Оно возникло отчасти уже в XIX в. как отталкивание от «мещанского» (апостасийного) Запада и приобрело законченную форму в XX в. - на фоне вопиющего политического предательства России Западом. Правда евразийства - в отрицании духовной ложности Петровских реформ, в стремлении сбросить «иго западного рационализма». Но ущербность евразийства заключается в нечувствии российской миссии Удерживающего во всемирном масштабе. Евразийство тоже отказывается от причастности к стержню истории, отходит от христианского понимания судеб мира - в географическое толкование российского призвания. Ныне оно переживает в России ренессанс с языческими чертами, встречается и натуралистическое толкование явления России. Но как жалко выглядит какая-нибудь теория о «пассионарных толчках из космоса» - по сравнению с предельной логичностью, духовной глубиной и уважением свободы человека в христианской историософии...
Смысл истории связан с развитием христианских народов, то есть с европейской цивилизацией (хотя зависит не только от них, но и от антихристианских сил). Поэтому нам не уйти от Европы, но нам надо ее осознать во всем спектре апостасийной трагичности, как и свое место в ней. В России в течение тысячелетия развивался полюс "должного" европейской цивизизации; в этом смысле можно истолковать и выражение Достоевского, что русский - «всечеловек»; и парадоксальные слова Аксакова, что «русский народ не есть народ; это человечество; народом он является оттого, что обставлен народами с исключительно народным смыслом, и человечество является в нем поэтому народностью» [21]. Поэтому при всей претензии евразийства на «всечеловечность» - оно скорее похоже на попытку бегства от российского духовного призвания. Ибо всечеловечность - не расплывчато-аморфное стремление объять необъятное; она обостренно-конкретна в стремлении понять историю в ее главной точке развития, имеющей смысл для всех. Западная же Европа пошла по пути отхода от "должного" в рамках этой же цивилизации, - поддавшись воздействию антихристианских сил истории.
Именно сейчас намного отчетливее виден в мире процесс объединения этих сил, о котором писал архимандрит Константин как об эсхатологическим признаке последних времен: «объединение всех носителей апостасийного начала, от католицизма до коммунизма, на предмет встречи Антихриста» [22]. Мы слышим торжественные речи о «Новом мировом порядке» по космополитичному американскому образцу, который советолог Фукуяма символично (и даже не понимая этого - в чем еще одна грань получившейся символики) назвал «концом истории». Мы видим, что этот «Новый мировой порядок» обрастает инструментами политического и военного воздействия под эгидой ООН («в наши дни ООН, как и ЮНЕСКО, почти полностью составлены из масонов разных стран» [23], - гордо сообщал в 1960-е гг. масонский источник). Бросается в глаза столь откровенное проявление материального могущества еврейства, как «превентивная война» американскими руками против Ирака (признает «Новое русское слово» [24]) - при оплате всем миром расходов на эту войну... И главное - мы видим, что нынешнее правительство России безоговорочно поддерживает все эти меры и участвует в этом процессе, имея перед глазами тот же апостасийный идеал потребительского "конечного" общества. То есть налицо объединение сил, противостоящих Православию. (Не забудем тут и антисербскую кампанию мировых средств информации - еще один бой на этом фронте, который идет давно: Запад замолчал геноцид католиков-усташей над православными сербами в годы второй мировой войны, было убито полмиллиона человек - ярчайшее проявление мистической ненависти к Православию...). Но прежде всего эти силы стремятся не допустить возрождения России. Неважно, сознают они при этом эсхатологический смысл своих действий - или «не ведают, что творят». Гораздо важнее и печальнее, что люди в России, выросшие в изоляции от подлинного знания о мире, всего этого в большинстве тоже не осознают, в том числе и своей ответственности...
Можно ли еще спасти Россию и тем самым мир, отодвинув его конец? Или же речь идет о последних временах и следует готовиться к ним? В любом случае делать надо одно: говорить правду, раскрывать подлинный масштаб происходящего. Конечно, Апокалипсис запрограммирован в эгоизме человека, его нельзя отменить навсегда. Но сопротивление силам зла - наша неснимаемая задача, имеющая собственную ценность. Что здесь сколько весит на Божьих весах - мы не знаем. Быть может, молитвы нескольких наших праведников еще долго будут перевешивать миллиардные счета и тиражи «сильных мира сего»...
Поэтому и нам, крохотной русской эмиграции, надо вести себя так, как если бы и от нас зависела судьба мира. Тем более, что для нас как части русской нации, познавшей суть разных общественных систем, более чем для кого-либо открылся духовный смысл истории. Напоминая это, архимандрит Константин подчеркивал огромный смысл зарубежного «подвига русскости», то есть открытого духовного сопротивления апостасии при невозможности этого на родине; сопротивления, в котором по сути вселенское значение приобретает стояние нашей малой, оклеветанной, не понятой многими Русской Зарубежной Церкви.
В заключение еще раз вспомним о Ниневии - величайшем городе библейских времен, столице Ассирийского царства, которая своевременным покаянием смогла отменить пророчество о своей близкой гибели (книга Ионы). Как можно видеть на этом примере, покаяние - не унизительное бесплодное самобичевание, как кажется духовно не развитым людям, и это не просто моральный долг чести, и даже не только средство индивидуального спасения души. Это также и важнейшее условие для формирования будущего, ибо покаяние лишает наши прошлые грехи действенности в этом будущем... Таково наше единственное условие для повторения чуда Ниневии.
Похоже, сейчас ведущий слой России этого еще не осознал и, даже признав коммунизм катастрофой, - не лишил действенности те грехи, которые лежат в ее начале. Поэтому нам, видимо, суждено еще немало страданий - как дальнейшая расплата и за старый грех, и за продолжающееся его непонимание.
Пока сатанинские пентаграммы облучают Россию своим светом с кремлевских башен и остаются символом нашей армии, пока в центре страны круглосуточно отдаются языческие почести мумии человека, упражнявшегося в кощунственных ругательствах по отношению к Богу, пока на страницах газет и телеэкранах живет щедро посеянная всеми участниками революции ложь о «темном» российском прошлом - катастрофа продолжается. И если кому-то у нас на родине еще кажется желанным наконец-то войти в «цивилизованный мир», то нам, волею судеб оказавшимся в этом заграничном мире, отчетливо видно его состояние: если сама Россия не станет снова Третьим Римом, то четвертому Риму, действительно, уже нигде «не бывать».
Опубликовано полностью в журналах «Вече» (Мюнхен. 1992. № 46) и «Кубань» (Краснодар. 1993. № 1-2). Сокращенные варианты и отрывки: «Наш современник» (1992. № 6), «Обозреватель» (Москва. 1992. № 1), «Политика» (Москва. 1992. № 5/23), «Единение» (Сидней. 1992. № 10-13).