Наверное, многие согласятся с тем, что самыми зловещими фигурами новейшей российской истории являются Горбачёв и Ельцин. Как ни сильны эмоции, вызываемые демонстративной роскошью Романа Абрамовича, средневековой брутальностью Рамзана Кадырова или самоуверенной аморальностью Ксении Собчак, справедливости ради надо всё же отметить, что главные беды людей, когда-то объединённых в советский народ, начались не с них.

Безусловно, у распада СССР были и объективные причины. Произошедшее в послесталинские годы перерождение советской номенклатуры и распространение в обществе потребительских, западных в своей основе ценностей само по себе было злом, толкавшим страну к трагической развязке. Однако вряд ли кто из политиков времён упадка Советского Союза и последующих катаклизмов олицетворяет это зло в большей степени, нежели Горбачёв и Ельцин. В многочисленных обличительных публикациях их имена так часто ставятся вместе, что у неискушённого читателя даже может возникнуть ощущение, что во время своей активной деятельности эти два человека были близкими соратниками, как Маркс и Энгельс.

Но это только у совсем неискушённого. Всем, кто интересуется политикой или хотя бы интересовался ею в 80-е и 90-е гг., известно, что в отношениях этих двух деятелей была своя непростая драматургия, что они испытывали острую взаимную неприязнь, которую только высота занимаемого положения заставляла удерживать в рамках приличия. И ещё большинство людей почему-то уверено, что Ельцин в итоге «сделал» Горбачёва, отобрал у него власть, выиграл, так сказать, историческое соревнование.

По этой или по какой-то другой причине, но в лево-патриотических кругах ненависть к Горбачеву даже несколько меньше, чем ненависть к Ельцину. И это очень по-русски: конечно, нехороший человек этот Горбачёв, столько бед навлёк на наши головы своей перестройкой, а всё равно в душе его немного жалко, сам ведь первый и пострадал от Ельцина. А Ельцина, соответственно, не жалко. Над страной он покуражился вдоволь, как хотел, вдоль и поперек, власть у него никто не отбирал, на большее, правда, здоровья не хватило, но всё равно напоследок операцию «Преемник» провёл нарочито, показательно, зримо — дескать, смотри, страна, ты меня не любишь, но человека, на которого я тебе сейчас по телевизору укажу, ты всё равно выберешь, никуда не денешься. И ведь на самом деле выбрали. Ну, за что такого жалеть? И самое главное, с чего вы взяли, что он нуждается в вашей жалости? Да он в гробу вас всех видал!

Визуальное сравнение Ельцина и Горбачева тоже было однозначно не в пользу последнего. Маленький и лысый Горбачев, да ещё и с родимым пятном причудливой формы на черепе, безоговорочно проигрывал словно высеченному из морёного дуба здоровяку Ельцину с его прямым пробором. У Ельцина, правда, не было трёх пальцев, но это никогда не бросалось в глаза и поэтому фактором политики не являлось. Естественно, на фоне безудержно властолюбивого Ельцина, сминающего, как таран, всё на своем пути к власти, у обывателя складывалось полное впечатление, что Горбачёв – это какой-то недотёпа, который не смог удержать властные рычаги, жертва естественного отбора, если выражаться языком социал-дарвинизма, утверждению идей которого они оба здорово поспособствовали.

Однако чем больше погружаешься в атмосферу той эпохи, чем глубже вникаешь в обстоятельства, сопутствовавшие распаду СССР, тем сильнее становится ощущение, что именно Горбачёв был истинным демиургом (точнее — главным исполнителем) в грандиозном историческом спектакле, где было предусмотрено всё, включая разрушение Горбачёвым собственной власти. Ельцин был всего лишь игрушкой в руках ведущих актёров этого спектакля. И даже уходя от власти, Горбачев предварительно установил для Ельцина такие рамки, за которые тот дёрнуться не мог уже ни при каких обстоятельствах. Горбачёв использовал Ельцина втёмную, приспособив его к своим зловещим замыслам, в которые свердловский первый секретарь идеально вписывался, благодаря своему властолюбию и врождённой завистливости.

Ельцин завидовал Горбачёву все последние годы своей коммунистической жизни, и эта зависть стала последним тараном для разрушения Союзного государства.

История формирования в СССР пятой колонны Запада, заинтересованной в разрушении социалистической системы, несмотря на достаточное количество трудов на эту тему, до сих пор остается тайной за семью печатями. Учитывая тот факт, что главную роль в этом процессе сыграли отнюдь не диссиденты, а представители самой партийной номенклатуры, перешедшие в холодной войне на сторону противников Советского государства, особенно интересным представляется вопрос о том, формировалась ли эта пятая колонна исключительно под влиянием внутренних обстоятельств и пошла ли она на союз с Западом уже в оформившемся виде или имела место целенаправленная вербовка Западом ответственных работников СССР и их превращение в агентов влияния.

Если рассматривать структуру пятой колонны, то неизбежно приходишь к выводу, что она не состояла сплошь из ненавистников Советской власти, более того — таких ненавистников было там отнюдь не большинство. Да этого и не требовалось, потому что критическая масса, необходимая для разрушения СССР, формировалась за счёт так называемых полезных идиотов. По мере собственного карьерного продвижения убежденные антисоветчики стремились расставить на ключевых постах людей, совершенно для этой работы не подходивших, обладавших низкими деловыми качествами, обуреваемых низменными страстями. Такие работники не могли сознательно вредить делу социализма, но самим стилем своей работы, особенностями своей натуры успешно дискредитировали управляющую систему. Они силой загоняли людей на партсобрания, заставляли конспектировать классиков «от сих до сих» и делали ещё много вещей, которые вызывали у людей отторжение, переносившееся на власть в целом. К моменту начала перестройки они все были вполне лояльными членами КПСС, а к моменту её окончания – столь же лояльными приверженцами «демократии» и «рынка». Что взять — бюрократы, чиновники…

Горбачёв, конечно же, был не такой. Горбачёв входил в активное антисоветское меньшинство во втором эшелоне номенклатуры, организационно оформившееся примерно в конце 60-х гг. Сложно сказать, что определило его антисоветские взгляды: то ли наличие репрессированных дедов, то ли совместная учеба в МГУ и дружба с одним из будущих инициаторов «Пражской весны» Зденеком Млынаржем, то ли и то и другое и ещё что-то третье. Однако следует отметить, что, в отличие от Ельцина, Горбачёв был вроде как свободен в своих действиях после избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Стало быть, толкнуть его на проведение пагубной для СССР политики перестройки могли только внутренние побуждения. Здесь вряд ли стоит переоценивать фактор мифической подписки немцам. Даже если бы сей факт был предан гласности на Западе, его всегда можно было объявить измышлением империалистической пропаганды.

Однако же вернёмся к Ельцину. Был ли он предателем? В конечном итоге, он им, безусловно, стал, но в отличие от убеждённого изменника Горбачёва, идейным антисоветчиком он никогда не являлся. Наоборот, он был вполне добросовестным партаппаратчиком. При нём в Свердловской области резко выросли темпы дорожного и жилищного строительства, было принято решение о строительстве метро в областном центре. Он улучшил снабжение области продуктами, при нём были отменены талоны на молоко, активно строились птицефабрики и фермы. Да и свою деятельность в Москве он начал с приличных поступков, например с организации продовольственных ярмарок. Если бы Ельцин вдруг стал генсеком ЦК КПСС, то, скорее всего, он не был бы самым выдающимся советским руководителем, но совершенно точно, что ничего подобного перестройке мы бы не увидели. Американцам однозначно пришлось бы с Ельциным туго.

Однако в характере Ельцина имелись слабости, которые позволяли им манипулировать. Как я уже говорил выше, это были властолюбие и завистливость. И главным объектом его зависти был Горбачёв.

Можно сказать, что зависть к Горбачёву стала главным двигателем всей ельцинской карьеры. Надо было видеть, с каким наслаждением Ельцин ломал Горбачёва о колено после августовских событий 1991 года, мстя ему за все предыдущие унижения. Он ломал Горбачёва вместе с единой страной, но при этом даже не догадывался, что этим самым лишь приближает самую желанную цель Горбачева – разрушение ненавистной ему Красной империи. И что ему, Ельцину, отведено проделать лишь завершающую, но при этом и самую видимую часть разрушительной работы. Что именно Горбачёв и те, кто его вели, определили для него эту роль, сыграть которую так ярко, наверное, не мог никто, кроме Ельцина.

Тем самым Горбачёв ещё и снял с себя значительную часть вины за распад СССР, а Ельцин предстал чуть ли не главным виновником. Вспомним последнее выступление Горбачёва по Центральному телевидению перед уходом в отставку: «Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться». Как будто она сама по себе взяла и возобладала...

Почему Ельцин завидовал Горбачёву? Потому что карьера Горбачёва всё время была более успешной, чем его собственная. А ведь оба были ровесниками, Ельцин даже на один месяц старше. Горбачёв вступает в КПСС в 21 год, Ельцин — в 30. Горбачев после окончания МГУ в 24 года идёт работать заместителем заведующего отделом агитации и пропаганды Ставропольского крайкома комсомола, а Ельцин в это же время устраивается мастером в трест «Уралтяжтрубстрой». В 35 лет Горбачёв становится первым секретарём Ставропольского горкома партии, то есть мэром города. Скорее всего, именно тогда о его существовании и узнал начальник Свердловского домостроительного комбината Борис Ельцин. Узнал и загорелся желанием быть не хуже. В 37 лет Горбачёва назначают вторым секретарем Ставропольского крайкома КПСС, а Ельцин только переходит в это время на партийную работу, становясь заведующим отделом строительства Свердловского обкома.

Ключевые вехи в биографиях обоих политиков – руководство регионами. Горбачёв становится во главе Ставропольского края в 39 лет, Ельцин возглавляет Свердловскую область в 45. Горбачёв в 40 лет член ЦК, Ельцину эта вершина покоряется только в 50. Горбачёв в 47 лет избирается секретарем ЦК КПСС, а в 49 становится членом Политбюро, входит в эту святая святых советского руководства. Причём на дворе 1980 год, самый разгар «застоя», периода, который принято называть геронтократией, временем кремлёвских старцев и т.д. То есть по тем временам — достижение немыслимое. При этом Горбачёвым всё это время "двигало желание уничтожить коммунизм", а Ельциным – желание догнать и перегнать Горбачёва.

Избрание 54-летнего Горбачёва на должность Генерального секретаря ЦК КПСС 54-летний Ельцин встречает на должности первого секретаря Свердловского обкома и секретаря ЦК. К Горбачёву тогда было приковано внимание всего мира, все думали, что он пришёл лет на двадцать, и ловили каждое его слово. Я представляю, что испытывал тогда по отношению к этому баловню судьбы Ельцин, а ведь он наверняка считал себя ничем не хуже.

Знал ли об этих чувствах Горбачёв? Конечно, знал. Именно поэтому он сразу после восшествия на престол переводит Ельцина в Москву. Такой властолюбец и завистник нужен ему под рукой, чтобы было кому вырвать из его, горбачёвских рук штурвал власти в момент, когда наступит такая необходимость. И дальнейшая карьера Ельцина в Москве направлялась Горбачёвым исходя именно из этого соображения.

Горбачёв целенаправленно разжигал в Ельцине отрицательные чувства по отношению к себе и целенаправленно загонял его на радикальную делянку. После своего выступления на октябрьском пленуме ЦК в 1987 году Ельцин неоднократно каялся и просил простить его, но Горбачёв поступил с ним как-то половинчато: он уволил его с должности первого секретаря Московского горкома, а потом и с поста кандидата в члены Политбюро, но не изгнал из номенклатуры окончательно, а назначил первым замом председателя Госстроя. Тогда-то в Ельцине и увидели своего будущего вождя «демократы», антисоветская якобы оппозиция, в то время стремительно выходившая на политическую сцену. Потом Горбачёв в своих интервью будет сожалеть, что не отправил Ельцина в какую-нибудь далёкую африканскую страну послом, но ведь не отправил же. И опять — сделал это сознательно.

Анализируя политику Горбачёва в 1988-91 гг., невозможно избавиться от мысли, что главной её целью было создать Ельцину наиболее благоприятные возможности для набирания политических очков. Он то делал жёсткие заявления, то отступал, то посылал войска наводить порядок, то говорил, что он не отдавал никаких приказов. На фоне этих шараханий и метаний последовательный Ельцин смотрелся выигрышно, но только в рамках той разрушительной парадигмы, которая была изначально выстроена руками Горбачёва. Но Ельцин не понимал своей роли в этой игре. Он лишь видел, что момент его триумфа над Горбачёвым близок.

Апогей карьеры Ельцина – это август 1991 года. На 20 августа было назначено подписание нового Союзного договора. Его готовы были подписать только 9 союзных республик из 15-ти, да и сам договор был составлен таким образом, что фактически превращал Союз в конфедерацию, но, чтобы сделать процессы распада необратимыми, этого было мало. Горбачёву ещё оставалось подбить консервативную часть своего окружения на организацию чего-то наподобие путча, выдав «путчистам» обещание присоединиться к ним чуть позже. Интеллектуальный уровень Янаева, Язова и иже с ними также позволял использовать их втёмную, а все более или менее вменяемые коммунисты в руководстве государством были к тому времени Горбачёвым уже изгнаны.

В итоге трёхдневные неуклюжие танцы на БТРах в центре Москвы стали хорошим антуражем для восходящей политической звезды. Горбачёв, наблюдавший за всем этим действом из Фороса, думаю, был доволен. И, возвращаясь в белом костюме на самолёте в Москву, понимал, что главное дело своей жизни он сделал.

Дальше добить Горбачёва, изо всех сил изображавшего безуспешные попытки спасти Союз, было делом техники. Но вместе с ним добивалось и единое государство, которое Ельцину когда-то так хотелось возглавить. И, принимая у Горбачёва дела в 1991 году, в момент, казалось бы, своего наивысшего политического триумфа, Ельцин всё-таки понял, что это не он «сделал» Горбачёва, а Горбачёв его.

Не о таком президентстве мечтал Ельцин, сидя у себя в Свердловске. Горбачёв возглавлял сверхдержаву, а Ельцину достался её жалкий обрубок. Войска Горбачёва стояли на Одере и Висле, а Ельцин был вынужден просить у Клинтона денег на строительство жилья для офицеров, выводимых из Прибалтики. А самое главное, если в предшествующие годы удавалось создавать впечатление того, что Горбачёв принимает решения сам, то теперь всем было очевидно: Ельцину унизительные условия просто диктовали, а Горбачёв как раз создал ситуацию, при которой это стало возможным.

Ельцин оказался президентом государства, где нищие солдаты на улицах Москвы и Санкт-Петербурга просят милостыню у иностранцев, где старики роются в мусорных баках, где останавливаются заводы и зарастают бурьяном пашни и где время от времени Горбачёв даёт интервью, в которых постоянно ругает его, Ельцина, за то, что он всё это допустил. А сам вроде как в стороне.

Ельцину же в своих интервью приходилось хвалить Горбачёва, говорить о его заслугах перед демократией — ведь это Горбачёв сделал возможным сам его приход к власти. Можно представить, как ему это было тяжело, особенно когда он всё-таки догадался, как его использовал Горбачёв. Именно тогда — в свой президентский период — Ельцин начал пить по-чёрному, и у Горбачёва появились теперь основания клеймить его ещё и за пьянство.

Правители и пресса Запада тоже никогда не ставили Горбачёва и Ельцина на один уровень. Если Горбачёв сразу был введён в «глобальную элиту», то о Ельцине западные СМИ писали с пренебрежением даже в дни траура после его смерти. Ведь Горбачёв, хотя и плебей, был по внутренней своей сути если не ровней, то «идейно близким» сильным мира сего; он добровольно оказал им ценнейшую услугу, о которой Маргарет Тэтчер или кто-то ещё не могли даже мечтать. Ельцин же сразу и окончательно стал тем, кем его должны были сделать, — руководителем заштатной, бедной страны, с которой ни к чему церемониться.

Когда Ельцин умер, Горбачёв был одним из первых, кто выразил соболезнования его семье. Точно так же в 1991 году он выражал своё сожаление по поводу распада СССР. Что тут сказать? Деликатный, вежливый человек.

Когда я вижу по телевизору Горбачёва, меня не оставляет ощущение, что передо мной — сам Сатана. При виде Ельцина, знаете ли, никогда таких мыслей у меня не возникало...