А. Островский

Обстоятельства прихода к власти М.Горбачева по-прежнему окутаны тайной. Кто устранил его соперников в высших политических кругах СССР? Почему Горбачеву так легко удалось одержать победу на поистине роковом для судеб нашей страны заседании Политбюро ЦК КПСС в марте 1985 года и стать Генеральным секретарем партии? По мнению автора данной книги, все это представляет собой настоящий политический детектив, в хитросплетениях которого он предлагает разобраться самому читателю - на основе обширной информации из закрытых ранее советских источников.

«Мы много о нем знали»

Известный советский диссидент А. Зиновьев утверждает, что когда в 1979 г. за границей, где он находился в эмиграции, ему был задан вопрос, какое место в советской системе является самым уязвимым, он ответил: «...То, которое считается самым надежным, а именно - аппарат КПСС, в нем - ЦК, в нем - Политбюро, в последнем - Генеральный секретарь. «Проведите своего человека на этот пост, - сказал я под гомерический хохот аудитории, - и он за несколько месяцев развалит партийный аппарат... начнется цепная реакция распада всей системы власти и управления». «И как следствие этого» произойдет «распад всего общества».

Через некоторое время, по свидетельству А. Зиновьева, он имел разговор с одним из сотрудников Интеллидженс сервис, и тот заявил ему, что «скоро они (то есть силы Запада) посадят на советский престол»своего человека». Не упоминая фамилии М.С Горбачева, А. Зиновьев делает вывод, что это обещание оказалось пророческим.

Если учесть, что получила Великобритания от советской перестройки, версия о причастности британских спецслужб к продвижению М.С. Горбачева на вершину власти приобретает сомнительный характер. В связи с этим некоторые авторы считают возможным говорить о связях М.С. Горбачева не с британской Интеллидженс сервис, а с американским ЦРУ или же с масонством. С легкой руки бывшего помощника Е.К. Лигачева В. Легостаева получила распространение версия, «будто бы в период оккупации Миша Горбачев... дал германским властям письменное обязательство о сотрудничестве», которое «после капитуляции Германии» оказалось «в руках западных союзников» и стало средством «шантажа».

Никаких, даже косвенных доказательств в пользу названных версий до сих пор не приведено. Поэтому если мы действительно хотим разобраться в этом вопросе, следует не пересказывать слухи, а сделать проблему «Запад и Горбачев» предметом специального изучения. В связи с этим, прежде всего, заслуживают внимание его студенческие годы, так как в МГУ учились не только советские, но и иностранные студенты. Достаточно отметить, что в 1953 г. на юридическом факультете их было несколько десятков человек. С одним из них чехом Зденеком Млынаржом (1930-1997) Михаил Сергеевич не только был знаком, но и дружен.

Между тем их взаимоотношения как в университете, так и после его окончания до сих пор не привлекли к себе специального внимания. Тем более остаются вне поля зрения взаимоотношения М.С. Горбчава с другими студентами-иностранцами, учившимися в МГУ в 1950-1955 гг. Биограф М.С. Горбачева А.С. Грачев утверждает, что с 1955 по 1985 г. его герой и 3. Млынарж не поддерживали отношений, что за эти 30 лет они встретились только один раз в 1967 г., да и то случайно. Однако сам же А.С. Грачев приводит слова М.С. Горбачева, сказанные им, видимо, в 1994 г. для «Комсомольской правды»: «Зденек был для меня самым близким другом, чем кто-нибудь из наших». Неужели, находясь в таких отношениях, они после университета даже не переписывались? А вот утверждение, сделанное М.С Горбачевым в 2002 г.: «У меня был друг Зденек Млынарж. Мы с ним дружили до конца его жизни». Это дает основания предполагать, что после 1955 г. М.С. Горбачев и 3. Млынарж продолжали поддерживать отношения, но не афишировали их.

Для того, чтобы понять причины этого, необходимо учесть, что после окончания МГУ с 1955 по 1963 гг. 3. Млынарж работал в Институте государства и права ЧССР, в 1963 - 1967 гг. был секретарем Комиссии по правовым вопросам ЦК КПЧ, а в 1968 г., став секретарем и членом Президиума ЦК КПЧ, оказался одним из вождей «пражской весны». Именно поэтому в ноябре 1968 г. его отправили в отставку, а в 1970 г. исключили из партии. В1977 г. 3. Млынарж подписал Хартию-77 и вынужден был эмигрировать в Вену.

Когда М.С. Горбачев стал генсеком, он сразу же пригласил 3. Млынаржа в Москву, но встречался с ним негласно. Рассматривая проблему «Горбачев и Запад», следует также обратить внимание на участие Михаила Сергеевича во Всемирном форуме молодежи в Москве, который проходил в 1961 г. и на котором он по поручению ЦК ВЛКСМ (а может быть, не только ЦК) «был прикреплен к итальянской делегации». Отсюда пошли его связи с итальянскими коммунистами, а это значит, с тем движением, которое позднее получило название еврокоммунизма. В 1966 г. М.С. Горбачева впервые побывал за границей - в ГДР. В сентябре 1969 г. его пригласили на торжества в Болгарию, а в ноябре того же года командировали в Чехословакии. В1971 г. в Италии состоялось его первое знакомство с «капиталистическим миром», после чего он посетил «Францию, Бельгию, Федеративную Республику Германии».

М.С. Горбачев контактировал и с иностранцами, которые приезжали на Ставрополье. Главным образом, это были партийные и государственные деятели из дружественных стран Центральной Европы. Здесь же он начинает контактировать с представителями «капиталистических стран», посещавшими Ставрополье с деловыми целями. В частности это касается английской фирмы «Джон Браун», германской фирмы «Линде» и американской «Юнион Карбайд», которые принимали участие в проектировании и строительстве химического завода, а также английского банка «Морган Гренфелл», который финансировал этот проект.

Международные контакты М.С. Горбачева расширились после того, как он стал секретарем ЦК КПСС. Поскольку в сферу его деятельности входило сельское хозяйство, он оказался причастен к импорту зерна, который именно в это время приобрел для нашей страны особое значение. В связи с этим обращает на себя внимание следующий факт. Когда Горбачевы переехали из Ставрополя в Москву, возник вопрос о трудоустройстве Раисы Максимовны. По воспоминаниям Л.Н. Сумарокова, он подыскал ей место в одном из московских вузов. Однако неожиданно Раиса Максимовна заявила, что Михаил Сергеевич вряд ли задержится на посту секретаря, что его, вероятнее всего, очень скоро освободят от этой должности и направят куда-нибудь послом. Поэтому вместо того, чтобы преподавать философию, она будет изучать английский язык.

Вряд ли, перебравшись в Москву, Раиса Максимовна действительно сидела на чемоданах. Вероятнее всего, отказавшись от предложенной ей работы, она просто решила стать домохозяйкой. А возникший у нее интерес к английскому языку дает основание думать, что с переездом мужа в столицу она связывала надежды на учащение его поездок за границу и расширение встреч с иностранцами, в которых, видимо, собиралась участвовать.

Очень важно установить, когда именно на М.С. Горбачева обратили внимание за границей. В своих воспоминаниях «Из тени» бывший директор ЦРУ Роберт Майкл Гейтс пишет: «ЦРУ с энтузиазмом встретило появление Горбачева в начале 1983 года как протеже Андропова». Что же вызывало этот энтузиазм? «Мы, - признался Р. Гейтс - многое о нем знали».

В том, что ЦРУ собирало информацию на руководителей КПСС, нет ничего странного. Странно было бы, если бы оно не делало этого. Касаясь этого вопроса, один из бывших сотрудников Белого дома Джон Пойндекстер в беседе с Питером Швейцером утверждал: «У нас были очень хорошие сведения об СССР, особенно о Политбюро и руководителях».

И действительно, издав в середине 60-х годов книгу «Искусство шпионажа», Аллен Даллес сделал следующее признание: «Западные разведывательные службы (это хорошо известно коммунистам) внимательно следят за этими проявлениями, более того, аккуратно ведут досье на членов компартий всех рангов и уровней от высших до низших, и тщательно фиксируют их действия и выступления, факты личной и общественной жизни».

Вряд ли ЦРУ собирало информацию на секретарей партийных бюро и парткомов, за исключением, может быть, таких партийных организаций, которые играли в советском обществе особую роль. Например, партийная организация аппарата ЦК КПСС или КГБ СССР. Маловероятно, чтобы ЦРУ интересовал уровень райкомов и горкомов, если их деятельность не распространялась на такие крупные города, как Москва, Ленинград и некоторые другие. Но можно почти с полной уверенностью утверждать, что в поле зрения американских спецслужб находились все республиканские, краевые и областные центры.

В таком случае фамилия М.С. Горбачева должна была появиться в картотеке ЦРУ не позднее 1968 г., когда он стал вторым секретарем Ставропольского крайкома партии. И не позднее этого в картотеку начали стекаться сведения о его партийной деятельности, публичных выступления, «личной и общественной жизни». Какова была цель сбора такой информации? Этот вопрос Аллен Даллес оставил в своей книге открытым. Однако ответ на него найти нетрудно. Она была необходима, во-первых, чтобы судить о существовавших в партийном и государственном аппарате Советского Союза группировках и прогнозировать возможные кадровые перемещения; во-вторых, чтобы иметь персональное представление о том, с кем администрации США приходилось иметь дело, а значит, правильно строить свои отношения с этими лицами; в-третьих, чтобы вербовать среди советских и партийных деятелей свою агентуру. Необязательно для шпионской деятельности.

«К середине 60-х годов,- вспоминал бывший генерал КГБ А.Г. Сидоренко, - в органы КГБ от их источников стала поступать первая информация о том, что ЦРУ и другие спецслужбы США перешли на приобретение так называемых агентов влияния». «При этом была поставлена задача приобретать таких агентов на перспективу, к часу «X», способных продвигаться на работу в партийные и государственные органы, во влиятельные общественные организации, а также в войска Советской Армии».

О том, что «агенты влияния» внутри советской номенклатуры появились только при Н.С. Хрущеве, писал и В. А. Крючков. Однако это свидетельствует или о его неискренности, или о некомпетентности. «Своих людей» в других странах стремились иметь все государства с незапамятных времен. Мы не знаем, какой конкретно информацией о М.С Горбачеве ЦРУ располагало к 1983 г. Однако, судя по всему, она давала американским спецслужбам уверенность, что его можно использовать в интересах своей политики. Когда же такая информация о нем появилась в распоряжении ЦРУ? Профессор Оксфордского университета Арчи Браун утверждает, что когда 22 октября 1980 г. ему стало известно об избрании М.С. Горбачева членом Политбюро ЦК КПСС, он сразу же оценил этот факт как имеющий «экстраординарную потенциальную значимость».

Подобную оценку можно было бы объяснить тем, что с 1978 по 1980 г. мало кому до этого известный провинциальный секретарь вдруг стал секретарем ЦК КПСС, затем кандидатом в члены Политбюро и, наконец, членом Политбюро. Однако А. Браун пишет, что М.С. Горбачев привлек его внимание еще в 1978 г., когда стал секретарем ЦК КПСС. Его интерес к нему усилился после того, как в июне 1979 г. он встретился с 3. Млынаржом. Если А. Браун обратил внимание на М.С. Горбачева в 1978 г., то американскому дипломату Джеку Мэтлоку его фамилия была известна к 1975 г.

Д. Мэтлок родился в 1929 г. В 1950 г. закончил университет в Северной Каролине, в 1952 г. получил магистерскую степень в Русском институте Колумбийского университета и с 1953 г. преподавал русский язык в Дартмутском колледже. В 1956 г. перешел на дипломатическую работу. В 1961 г. впервые был направлен в Москву, где пробыл около двух лет в качестве вице-консула и третьего секретаря. В 60-е годы работал в Африке. Затем был переведен в Государственный департамент, где с 1971 по 1974 г возглавлял советский отдел, в 1974 снова был направлен в Москву в качестве заместителя посла.

Позднее в своих мемуарах Д. Мэтлок признался, что уже с 1961 г. стремился «проникнуть» в аппарат ЦК КПСС. Сообщая о том, что к середине 70-х годов он уже знал фамилию М.С. Горбачева, Д. Метлок отмечает в своих мемуарах, что он был известен ему как «экспериментатор» и «выдвиженец». В 1975 г. Д. Мэтлок «посетил Ставрополь». Можно было бы допустить, что он приезжал сюда на отдых. Однако это была деловая поездка, так как именно в то самое время в связи с отъездом посла, Д. Мэтлок «временно руководил американским посольством в Москве».

В связи с этим следует вспомнить, что в конце 1974-го - начале 1975 г. Л.И. Брежнев начал болеть, а летом того же года был подписан Хельсинкский акт, который породил надежды на перемены не только в мире, но и внутри страны. К сожалению, о пребывании Д. Мэтлока на Ставрополье мы пока ничего не знаем. Известно лишь, что ему была организована «поездка по краю», большая часть которой прошла «либо в машине, либо в застольях». И хотя, по его собственному признанию, это противоречило «заведенной практике», оказавшись в Ставрополе, Д. Мэтлок «выразил желание нанести визит местному партийному руководителю», т.е. М.С. Горбачеву. «Я, - пишет он, - надеялся, что он, в отличие от своих зануд-соотечественников из других областей, решится отступить от заведенной практики и примет американского дипломата». Осторожный Михаил Сергеевич не стал нарушать «заведенного порядка» и «переадресовал» Д. Мэтлока к «главе местной исполнительной власти», т.е. к председателю крайисполкома. В результате, если верить Д. Мэтлоку, встретиться с М.С Горбачевым ему тогда не удалось, а познакомился он с ним в мае 1985 г. Однако, по свидетельству В.А. Казначеева, занимавшему в то время пост первого секретаря Ставропольского горкома КПСС, отказавшись принять американского дипломата лично, но, видимо, понимая, что дипломаты не ездят за тридевять земель просто так, М.С. Горбачев устроил ему в крайкоме официальный прием. На этом приеме присутствовали все секретари крайкома, в том числе и Михаил Сергеевич.

Поэтому знакомство Д. Мэтлока и М.С. Горбачева произошло не в 1985 г., как уверяет американский дипломат, а на десять лет раньше, в 1975 г. Непонятно только, почему он предпочел скрыть этот факт. Когда-нибудь это станет известно из документов Государственного департамента, куда Д. Мэтлок обязан был направить отчет о свое поездке на Ставрополье. А может быть, и из документов ЦРУ.

Вашингтон выходит на связь

В марте 1984 г. представитель Советского Союза на Женевской конференции по разоружению Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР Виктор Левонович Исраэлян, который в свое время познакомил Г.А. Арбатова с Д. Бушем, получил приглашение своего американского коллеги на той же конференции Льюиса Филдса встретиться «на нейтральной почве». Это означало приглашение к неофициальному диалогу. И действительно во время встречи Л. Филдс заявил, что «в Вашингтоне хотели бы установить серьезный, деловой контакт с кремлевским руководством». Казалось бы, если после смерти Ю.В. Андропова администрация Р. Рейгана действительно решила пойти на сближение с Москвой, почему о подобном намерении она не уведомила непосредственно главу советского государства, МИД СССР или же, в крайнем случае, советского посла в Вашингтоне? Оказывается, речь шла об организации не официальной, а «конфиденциальной» встречи.

Конфиденциальные контакты между главами государств - явление нередкое. Необычность сделанного Л. Филдсом предложения заключалась в том, что «во время предстоящего визита в Женеву вице-президент Буш» хотел бы «конфиденциально» встретиться «с одним из новых советских лидеров».

По словам Л. Филдса, речь шла о М.С. Горбачеве, «как наиболее вероятным будущим лидере Советского Союза». При этом он подчеркнул, что «встреча должна носить» не просто «строго конфиденциальный характер». «О ней никто не должен знать». «Советский лидер, - заявил посредник Д. Буша, - может приехать инкогнито, а может придумать какой-либо вымышленный повод». Сделанное предложение поставило В.Л. Исраэляна в тупик. Получается, что через него американская администрация пыталась установить неофициальный контакт с одним из руководителей советского государства втайне не только от всего руководства страны, но и от ее главы.

Передать М.С. Горбачеву американское предложение, минуя министра иностранных дел, означало поставить под угрозу свою карьеру. Но сделать это через А.А. Громыко означало посвятить его в тайну сделанного предложения. Ситуация оказалась настолько необычной, что В.Л. Исраэлян растерялся. И хотя по долгу службы он был обязан уведомить о состоявшемся разговоре Министерство иностранных дел, сделать это он не решился.

Как развивались события дальше?

«В середине апреля, - пишет он, - в Женеву прибыл Буш. Его выступление на Конференции по разоружению было намечено на 18 апреля, а накануне мне на квартиру позвонил Сад-руддин Ага Хан». Сын лидера мусульманской секты исмаилитов, он родился в 1933 г. в Париже. После окончания Гарвардского университета некоторое время был сотрудником ЮНЕСКО, затем с 1959 г. занимал различные должности в ООН, в частности с 1983 г. являлся сопредседателем Комиссии по международным гуманитарным проблемам и «долгие годы» был «близок с Д. Бушем».

С. Ага Хан, вспоминал В.Л. Исраэлян, «таинственно сообщил», что «17-го вечером» у него «со мной хотел бы встретиться «наш общий друг». Этим «общим другом» оказался Д. Буш. «Беседу мы начали втроем... Ага Хан покинул нас, и мы с Бушем остались вдвоем». «Он, - пишет В.Л. Исраэлян о Д. Буше, - сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи... В качестве своего собеседника как будущего советского лидера он назвал только одну фамилию. «Вашим следующим лидером будет Горбачев», - уверенно заявил он».

В.Л. Исраэлян специально подчеркивает, что если Л. Филдс называл М.С. Горбачева возможным преемником К.У. Черненко, то Д. Буш говорил об этом с полной уверенностью. Как мы увидим далее, борьба вокруг вопроса наследства К.У. Черненко шла в высшем руководстве партии вплоть до его смерти. Что же тогда лежало в основе уверенности Д. Буша? Неужели этот вопрос решался в Вашингтоне? Пообещав «Бушу доложить в Москву о его предложении», В.Л. Исраэлян не решился доверить столь важную информацию бумаге. Поэтому отправился в Москву сам. Разумеется, он поспешил не к М.С. Горбачеву на Старую площадь, а на Смоленскую площадь к А.А. Громыко. «Через неделю (т.е. около 24 апреля. - А.О.), - вспоминал он, - в Москве при первой же встрече с министром доложил ему о предложении Буша. Громыко внимательно выслушал, не прервал и не задал ни одного вопроса. Когда я закончил доклад, наступило тягостное молчание. Министр смотрел куда-то в сторону от меня и о чем-то напряженно думал. Затем, обернувшись ко мне, сказал: «Ну, как там у вас дела на Конференции по разоружению?». Я понял, что разговор закончен».

Впервые В.Л. Исраэлян описал эту историю в 1991 г. Причем, по его словам, прежде чем опубликовать свои воспоминания, он поставил Д. Буша в известность об этом и получил его согласие. Публикация В.Л. Исраэляна сразу же привлекла к себе внимание. Причем если одни авторы, опираясь на нее, обвинили М.С. Горбачева не только в том, что он получал американские деньги, но и сотрудничал с ЦРУ, то другие в этой публикации увидели свидетельство того, что «американцы назначили Горбачева» генсеком.

Издав в 1999 г. свои воспоминания, Д. Буш включил в них «Меморандум о беседе с послом Виктором Исраэляном». Однако в этом документе даже не упоминалось о его желании конфиденциально встретиться с М.С. Горбачевым. Неужели В. Исраэлян выдумал свой разговор 1984 г. с Д. Бушем? Ответ на этот вопрос дает его письмо, которое весной 1984 г. он неофициально направил заместителю министра иностранных дел СССР Г. Корниенко. В этом письме В.Л. Исраэлян поставил его в известность о своей встрече с американским вице-президентом и далее сообщил: «Навязчивая идея Буша, которую он многократно повторял в ходе беседы, - это проведение его неофициальной, чуть ли не тайной встречи с одним из советских руководителей его уровня (т.е. являющегося вторым лицом в СССР. Явный намек на М.С. Горбачева. - А.О.). Об этой идее, конечно, знает и Рейган и, видимо, поддерживает ее. Как мне показалось, Буш готов поехать, куда и когда угодно».

В связи с этим следует обратить внимание, что, опубликовав свой «меморандум», Д. Буш не поставил воспоминания В.Л. Исраэляна под сомнение. Это дает основание думать, что, сообщая в 1984 г. администрации президента о своей встрече с В.Исраэляном, он рассматривал свое обращение к нему по поводу М.С. Горбачева настолько конфиденциальным, что не включил эту часть беседы в официальный документ. Поэтому приведенные воспоминания В. Исраэляна о его встрече с Д. Бушем в апреле 1984 г. заслуживают доверия. «Предпринимали ли американцы зондаж о возможности конфиденциальной встречи с Горбачевым и по другим каналам, - пишет В. Л. Исраэлян, - мне неизвестно. Неизвестно мне и то, обсуждался ли такой вариант кремлевским руководством. Скорее всего нет».

Не надеясь, видимо, на успех сделанного в Женеве предложения, администрация США предприняла поиски других путей для организации конфиденциальной встречи с М.С. Горбачевым. Более того, пишет Д. Мэтлок, который в рассматриваемое время курировал в Государственном департаменте советское направление, хотя «мы стремились установить прямую связь с ним», «но было неясно, как за это взяться». Хотя после 23 февраля М.С. Горбачев и вел заседания Секретариата, но эта обязанность была возложена на него «временно» и документально никак не оформлена. Поэтому с формальной точки зрения он оставался секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Между тем 4 марта в СССР прошли выборы в Верховный Совет СССР. 11 апреля открылась первая сессия нового Верховного Совета и в тот же день М.С. Горбачев был избран председателем Комиссии по иностранным делам.

Как отмечал В.А. Крючков, при Л.И. Брежневе эту комиссию возглавлял М.А. Суслов, при Ю.В. Андропове - К.У. Черненко. Иными словами, эту должность занимал второй человек в руководстве партией. Поэтому избрание на нее М.С. Горбачева можно рассматривать как дополнительное свидетельство того, что после смерти Ю.В. Андропова он фактически стал вторым секретарем ЦК КПСС.

В связи с этим, пишет Д.Ф. Мэтлок, открылась «возможность послать ему приглашение от руководителей Конгресса». Между тем, пока рассматривалась такая возможность, администрации американского президента стало известно о планировавшейся поездке в СССР президента Финляндии Мауно Койвисто. Отмечая этот факт, Д. Мэтлок пишет о М.С. Горбачеве: мы «пытались вступить с ним в контакт через президента Финляндии Мауно Койвисто».

Мауно Хенрик Койвисто родился в 1923 г. в Турку в простой семье. Работал плотником, докером, служащим в управлении портовых работ. В 1947 г. вступил в Социал-демократическую партию Финляндии. В 1949 г. получил среднее образование, в 1953 г. закончил университет, в 1956 г. стал доктором философии. В 1957 г. был избран депутатом городского собрания в Турку, после чего работал на разных должностях в банках: в 1958-1967 гг. был одним из руководителей Хельсинкского сберегательного банка, в 1968-1982 гг.- генеральным директором и председателем правления Финляндского банка, председателем правления Почтового банка Финляндии, председателем правления «Эланто». В 1966-1969 гг. представлял Финляндию в Мировом банке реконструкции развития, в 1970-1979 гг. - в Совете управляющих МВФ. В 1966-1967 гг. занимал пост министра финансов, в 1972 г. стал заместителем премьер-министра, в 1968-1970 и 1979-1981 гг. являляся премьер-министром, в 1982 г. одержал победу на президентских выборах.

М. Койвисто прибыл в Москву 26 апреля, 27 апреля вылетел в Крым на отдых. Ни среди встречавших его в аэропорте, ни на его встрече с К.У. Черненко М.С. Горбачев не фигурирует. Однако если учесть, что 11 апреля он был избран председателем Комиссии по иностранным делам, М. Койвисто мог сам нанести визит М.С Горбачеву и передать ему предложение администрации президента Р. Рейгана. Из книги Д. Мэтлока явствует, что подобная встреча состоялась.

Итак, не ранее 26 - не позднее 27 апреля М.С. Горбачев был уведомлен о том, что администрация Р. Рейгана хотела бы установить с ним неофициальную связь и провести предварительные переговоры, как с будущим главой советского государства. Однако если американский вице-президент имеет определенную свободу действий, то секретарь ЦК КПСС не мог выехать за пределы страны не только без ведома, но и без санкции Политбюро. Трудно сказать, было ли это случайностью, но, как мы уже знаем, именно в конце апреля 1984 г. была сделана неудавшаяся попытка отстранить М.С. Горбачева от руководства заседаниями Секретариата ЦК КПСС. В связи с этим упомянутый эпизод заслуживает особого внимания. В частности, это касается позиции А.А. Громыко.

Как отреагировал Михаил Сергеевич на сделанное ему американской администрацией предложение, мы не знаем. Не знаем мы также и того, поставил ли он руководство партии в известность об этом предложении или же попытался сохранить его в тайне, что сделать было невозможно, так как, по некоторым данным, М. Койвисто сотрудничал с КГБ. Во всяком случае, дальнейшее развитие событий дает основание думать, что М.С. Горбачев не отверг сделанное ему предложение, а значит, продемонстрировал готовность вступить в тайные переговоры с руководством США.

А пока американцы еще только прощупывали почву для приглашения М.С. Горбачева к себе, он отправился за границу сам. Дело в том, что в воскресенье 11 июня умер лидер итальянских коммунистов Энрико Берлингуэр. В Кремле об этом стало известно в тот же день. Первоначально Москва хотела направить на его похороны делегацию во главе с Б.Н. Пономаревым, но руководство Итальянской компартии отнеслось к этому решению негативно и предложило вместо него М.С. Горбачева. Предложение было принято и уже утром 12-го руководство ИКП было уведомлено об этом. 13-го утром советская делегация прибыла в Рим.

В тот же день состоялись похороны. А вечером «в восьмом часу», вспоминает М.С. Горбчаев, «в особняке нашего посольства мы встретились с членами руководства ИКП...». «Разговор продолжался всю ночь, и под утро, когда расходились, наметилось какое-то взаимопонимание». Как отмечал один из участников этой встречи, у руководства ИКП много вопросов вызвал «новосибирский доклад» Т.Н. Заславской. Однако М.С. Горбачев поразил их, заявив, что главное не в экономике. Гораздо больше его тревожит национальный вопрос.

К 1984 г. ничего угрожающего в национальном вопросе еще не было. Но тогда получается, что М.С. Горбачев хорошо понимал, что задуманная децентрализация экономики и планируемый в связи с этим региональный хозрасчет должны будут повести к усилению центробежных сил, а значит, и к обострению национального вопроса. 14-го состоялась встреча М.С. Горбачева с президентом Италии А. Пертини. Может быть, М.С. Горбачев выполнял поручение советского руководства? Нет. «Отъезд наш, - вспоминал он, - оказался столь скоропалительным, что никаких особых инструкций от Политбюро не давалось».

Как вспоминает бывший советский посол в Риме Н. Луньков, когда утром 14-го советская делегация уже собралась на аэродром, раздался телефонный звонок. Президент Италии А. Пертини изъявил желание «встретиться с гостем из Москвы», т.е. с М.С. Горбачевым.

«На следующий день, 14 июня, - вспоминает Михаил Сергеевич,- меня принял Президент Итальянской республики А.Пертини... Это была содержательная беседа, и, когда мы расставались, дружеские объятия были искренними». По свидетельству советского посла в Риме Н. Лунькова, «беседа продолжалась... минут сорок».

Чем было вызвано желание А. Пертини встретиться с М.С. Горбачевым, о чем они вели разговор и почему встреча завершилась дружескими объятиями, Михаил Сергеевич умалчивает. «В тот же день, - пишет М.С. Горбачев, мы вылетели в Москву. Провожали нас в аэропорту Пайетта и Рубби». Казалось бы, в Москву они должны были вернуться днем. Однако, как явствует из дневника А.С. Черняева, в Москву делегация вернулась вечером.

К лету 1984 г. фамилия М.С. Горбачева замелькала в западных средствах массовой информации. Отметив 18 июня в своем дневнике факт встречи с Г.А. Арбатовым, А.С. Черняев так записал его слова: «Горбачев сейчас самый популярный наш деятель за границей. Газеты открыто пишут о нем, как о «кронпринце».