Выбрать шрифт:
Священная история представляет примеры, что жизнь еврейского народа не проходила в мире и тишине, когда народ уклонялся от благочестия, давая простор своим страстям и порокам. Вожди народные редко проявляли заботу о водворении благочестия, а многие из них сами развращали народ. Немногие из вождей подражали Давиду, Иосии, Иосафату, а потому зло развивалось в еврейском народе с необычайной силой. Избранный народ все более и более становился хуже языческих народов, не знавших Бога. Поэтому нельзя удивляться, что народ, обладавший неоценимым благом Богопознания, принявший все сокровища истины и обетования о Спасителе рода человеческого, остался позади всех в то самое время, когда данные ему обетования спасения совершались наделе. Гордый своей истинной религией, он, за свою гордость, был предоставлен на произвол собственного разумения. А его собственное гордое разумение не хотело знать Мессии в уничиженном виде и отвергло Его, «не разумея того, что служит к миру Израиля» (Лук. XIX, 41).
Высшая мера ответственности падает на то общество, которое сознательно отвергает примирение с Богом. За это оно лишается покровительства Божия. В таком обществе начинают разгораться страсти политические. Что мудреного, если огонь революции вспыхнет и общество с неистовством страстных побуждений предастся убийствам и самоистреблению.
С Иерусалимом произошло нечто худшее, чем с Содомом и Гоморрой. По свидетельству историка того времени (Иосифа Флавия, современника и очевидца падения Иерусалима, описавшего иудейскую войну) Иерусалим сам истребил себя, вероятно, потому, что грехи его вождей, возненавидевших Бога, превзошли грехи Содомские.
Известно, что кроме религиозных партий – фарисеев и саддукеев – существовали в Иудее и политические партии. Таковыми были иродиане, те же саддукеи, но с политическим оттенком приверженности к римскому правительству, и зилоты – ревнители национальной свободы, надеявшиеся на восстановление не только Иудейского царства, но мечтавшие о всемирном господстве иудейства. Это те же фарисеи, только с политическим оттенком лжемессианства.
Религиозное и политическое разделение общества, начавшееся незадолго до пришествия Христова, продолжало развиваться все более и более под властью Рима. Представители иудейства – первосвященники и книжники, разрозненные религиозными и политическими убеждениями, только по временам приходили к единодушию, а затем внутренняя ожесточенная рознь опять разделяла их. Весьма замечательно проявление единодушия, какое обнаружили они в злобе на Господа Иисуса Христа и Его осуждении без вины на смерть.
В ненависти к учению Христа Спасителя сошлись религиозные и политические партии и на осуждении Его помирились непримиримые и даже личные враги, какими были Ирод Антипа и римский прокуратор Пилат, сошлись, забыв вражду. Это замечательное единодушие в восстании на Христа Спасителя предвозвещено за тысячу лет пророками: «Восстанут цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его» (Пс. II, 2).
Несмотря на это, и теперь есть сомневающиеся в том, было ли это восстанием против Господа, или же начальники иудейские пребывали в неведении, что имеют дело с Творцом неба и земли в лице Его Помазанника. Они знали, с Кем имеют дело, и доказательство того – вопрос Каиафы Иисусу Христу пред синедрионом, вопрос о Его Божестве, как Мессии.
Если бы Каиафа не был уверен, что в торжественную минуту, при заклинании, Христос, то есть Мессия, не отречется от Божества Своего, то и не предлагал бы такого вопроса. Он предвидел ответ. Имей Каиафа дело с обыкновенным человеком, мог бы услышать отрицательный ответ, и тогда весь предательский план восстания против Господа и против Помазанника Его рушился бы, ибо на суде свидетельские показания не могли сплести никакого обвинения, достойного смерти.
Каиафе и его приверженцам перед Лицем Самого Господа невольно пришлось сбросить маску лицемерия и открыто обнаружить себя врагами Божиими, каковыми они и были в действительности. Как первосвященник, он тщательно скрывал это перед людьми, чтобы не лишиться их уважения. Перед Лицем Самого Господа скрыть эту затаенную вражду оказалось невозможным.
Маска лицемерия свалилась внезапно сама собой. Волей-неволей, а пришлось-таки предложить такой вопрос, который обличал самого Каиафу в совершенной уверенности, что имеет дело с Самим Богом, в лице Его Помазанника, в лице Сына Божия, сделавшегося добровольно Сыном Человеческим. Конечно, на престоле Каиафы сидел сатана. «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, вопрошал Каиафа, Ты ли Христос, Сын Божий?» (Матф. XXVII, 63).
Однако ж возможно ли то, чтобы человек, существо столь ничтожное, хотя и разумное, сознательно дерзнул вступить в открытую вражду с Самим Всесильным Богом неба и земли? Опыт удостоверяет, что в роде человеческом, по наущению дьявола, есть немало врагов Божиих, ненавидящих Бога, как ненавидит Его сатана и ангелы его. Как назвать тех из людей, которые по наущению от дьявола не только тайно, но и явно ненавидят Слово Божие, извращают заповеди Его не по немощи своей, но с дерзостью и ненавидят по убеждению, благое иго и легкое бремя Евангельских правил для жизни. Что пользы, будто веруют в Бога. Маска, которую они лицемерно носят, несомненно спадет когда-нибудь и будет ясно пред всем миром, что они враги Божии и принадлежат к страшному сонму ненавидящих Его, подобно Каиафе и приверженцам его, «возненавидевшим Бога без причины» (Пс. 18, 5; Иоан. XV, 25).
Некоторые христианские мыслители впадают в недоумение: могла ли иначе отнестись к Христу иудейская синагога при том настроении, какое дано ей законами Моисеевыми, строго воспрещавшими всякое представление себе Божества в чувственных образах. Совсем не одно и то же – воспрещение изображать Божество в чувственных образах (во избежание языческого многобожия и идолопоклонства, отчего предостерегал Моисей) и верование в возможность явления Божества в чувственных образах, примерами которого преизобилует ветхозаветное домостроительство, изображаемое Св. Писанием.
Для верящего Моисею и его священным Писаниям легко было уверовать в Христа, как воплотившегося Бога, ибо писания Моисеевы, начиная от первого явления Бога в раю падшему Адаму и до неоднократных явлений Аврааму, Исааку и Иакову, да и самому Моисею и пророкам, постоянно повествуют о чувственных образах, в которых Бог благоволил открываться людям. Дело в том, что иудейская синагога не верила Моисею, а потому не признавала и Христа, хотя и несомненно видела в Нем Помазанника Божия, пришедшего от Бога. Синагога сознательно совершала Богоубийство, навыкнув оному от самого дьявола, ибо служит ему с рабской покорностью вместо Бога.