Выбрать шрифт:
Величайшим свидетельством союза этих двух противоположных идей явились наши «политические забастовки».
Огромная, решающая роль их в современном «освободительном» движении общеизвестна. Старый строй потрясен именно ими. Когда же Государственная дума пришла в столкновение с министерством и наконец была распущена, опять поднялись толки о восстании, поддержанном всеобщей забастовкой. «Всеобщую забастовку» у нас, таким образом, окончательно приняли как орудие политической борьбы те самые люди, которые говорят о свободе, о ненарушимости права, о владычественной надо всем народной воле... Никто и не догадается подумать, какое глубокое внутреннее противоречие вводится в политический строй, создаваемый средствами, столь резко противными цели.
Если бы признать за факт, что современная Россия недовольна монархией и желает заменить монархический строй республиканским или полуреспубликанским — парламентарным, то, конечно, вполне понятно было бы восстание в целях этого. Но при чем тут «всеобщая забастовка»? Для чего она нужна?
Что такое «всеобщая забастовка» — Россия теперь очень хорошо узнала на практике. Она остановила движение железных дорог, почт, телеграфов, погрузила города во тьму, остановила подвоз съестных припасов, прекратила работу фабрик и заводов, прекратила занятие науками, лишила население всей страны возможности добывать средства к существованию, отняла у больных помощь врачей и аптек и т. д. Это есть всеобщее прекращение всех жизненных функций народа, его замирание, приведение всех граждан в какое-то очумелое состояние. Она создала для всей нации положение внегражданское, бесправное. Личность потеряла права даже на труд, на свободное передвижение, на какое бы то ни было действие, даже на исполнение нравственного долга.
Врач или аптекарь, стыдящийся оставить больного без помощи, подвергался «бойкоту». Все должны были против воли приставать ко всеобщей забастовке...
Для чего же произведено это жестокое и оскорбительное насилие над народом? Для того, чтобы заставить кого-то дать России свободу и права. Для того, чтобы кто-то признал волю народа владычественной... Но разве сама русская нация и русская личность не давали себе свободы и не хотели быть владычественными? В таком случае странно и бесполезно принуждать их силой стать свободными! Но деятели освободительного движения и не признают того, чтобы они боролись с самой нацией. Они говорят, что нацию угнетала лишь небольшая горсть тиранов. В таком случае с какой же стати замаривать народ голодом и разорять его за чужие грехи? Если виноваты тираны, то нужно и действовать против тиранов, а не мучить и угнетать еще больше самоё нацию-Абсурдность действия нашей «освободительной» революции так ясна в этом случае, что не требует обрисовки. В довершение всего члены Государственной думы, посаженные на свои кресла забастовками, говорят, что их выдвинула народная революция, и называют себя представителями народа и выразителями его воли!.. Выходит, будто бы воля народа состояла в разорении его и в порабощении совершенно нестерпимому рабству всеобщей забастовки, которая вдобавок практиковалась народом не добровольно, а при помощи принуждения, насилия и угроз смерти.
В событиях 1905 года никакого ясного «разума» нельзя уловить. Но зато когда теперь приходится оценивать завоевания этой внелогичной «революции», мы видим перед собой тоже нечто совершенно неопределимое.
«Старый строй» сделал уступки, которые поразительны по своей беспричинности. Можно сказать, что никогда и нигде на свете движение, подобное нашему «забастовочно-баррикадному», не вызвало бы ничего, кроме быстрой крутой расправы, в успехе которой не мог сомневаться ни один революционер. У нас — было ли это беспримерное малодушие или пособничество революции в самых высоких сферах? — явились уступки, сделанные шумно, поспешно, на вид даже необычайно широко... Но что в этих уступках прочного?
Исчез ли «старый строй» или может явиться назад при первом порыве энергии? Едва ли кто смело ответит на этот вопрос. Во всяком случае, несомненно, что никакого нового строя на место старого не явилось; то, что мы получили, не составляет никакого строя, не имеет никаких основ, ни старых, ни новых, и наши незыблемые свободы держатся, в сущности, только всеобщей смутой, растерянностью и страхом друг перед другом, то есть анархией, а не правом. Но анархия рано или поздно пройдет, и что останется от 1905 года? Дым и чад, как от потухших плошек...
И это именно потому, что для запугивания правительства была выдвинута «всеобщая забастовка».
Критическое самосознание могло бы легко подсказать освободительному движению, что «политическая забастовка» вовсе не есть средство «общегражданской свободы», ибо это есть специфическое оружие «диктатуры пролетариата».
Но диктатура пролетариата и общегражданская свобода — это две столь различные цели, что даже «старый строй» и парламентский несравненно ближе между собою, нежели то, что имеют в виду строй общегражданский и диктатура пролетариата. Эта последняя есть средство для уничтожения общегражданского строя. Как же освободительное движение хочет создать гражданский строй при помощи политических забастовок? Как оно не хочет понять, что это явления диаметрально противоположные и что, вызывая призрак диктатуры пролетариата, немыслимо создать парламентский строй?
Поэтому-то никакого гражданского строя не создали у нас за 1905-1906 годы и никогда не создадут, не отказавшись прежде всего и самым решительным образом от политической забастовки как способа создания гражданской свободы.