Выбрать шрифт:
Чтобы явственнее видеть Царствование Божие над Царством человеческим, нужно с особенным вниманием рассматривать такие случаи, в которых непосредственное действие Божие с особенною ясностью обнаруживается. Хотите в действительных исторических событиях видеть оправдание этой отрадной для верующего истины? Укажем примеры.
Посмотрим на избрание Давида в Царя Израилю... «Рече Господь к Самуилу: прииди, пошлю тя ко Иессею до Вифлеема, яко узрех в сынех его Себе Царя» (1 Пар. 16, 1). Самуил колебался, находя опасным посольство. И Господь признал опасность и повелел прикрыть видом обыкновенного жертвоприношения чрезвычайное посольство, но самого дела он не отменил. Пророк приходит в Вифлеем, пересматривает сынов Иессея, не зная, кто из них должен быть Царем. Едва, наконец, найден Давид, бывший у стада, оставленный без внимания отцом, и тогда уже Самуил получил от Бога определительное изволение и Помазал Давида в Царя. Но что потом? Давид пошел не на Престол, а обратно к стаду. По времени он был позван в дом Царя, но не Царствовать, а играть на гуслях. Еще по времени пришел он в войско, но не как воин с оружием, а как обозный с пищею для своих братьев-воинов; здесь нечаянно вызвался на единоборство с Голиафом, победил богатыря, приобрел чрез это славу, сделался сродником Царя. Теперь он уже не так далек от Престола; но и после этого он еще должен быть не Царем, а изгнанником, бездомным, скитающимся по горам и дебрям, не находящим безопасности в отечестве, принужденным удаляться к иноплеменникам. Спрашивается: для чего же Давид был Помазан в Царя так рано, так, по-видимому, неблаговременно, и даже с опасностью для него? Для того, во-первых, чтобы Помазанием преподать ему Царскую благодать, которая сделала бы его и победителем, и в бедствиях неодолимым, и любезным народу, и наконец довела бы до Престола, как и сказано в Писании, что вследствие Помазания «ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне и потом» (1 Цар. 16, 13). Во-вторых, для того рано Помазан был Давид, чтобы после его действительного Воцарения, и непокоривые принуждены были признать, что Царь поставлен не случаем и не народом, но Самим Господом, когда Воцарение Давида, несомнительное по естественному ходу дел, чудесно исполнилось в самой действительности. И, наконец, для того, чтобы явственным оказалось, «яко не изнеможет у Бога всяк глагол» (Лк. 1, 37).
Перейдем к временам христианским. С самого начала христианства Царство Божие на земле, то есть Христова Церковь, целых три столетия не пользовалось помощию и покровительством Царств человеческих, а, напротив, претерпевало от них гонение, вражду. В уразумение тайны такого попущения Божия вводит нас апостольское слово: «немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая, да не похвалится всяка плоть пред Богом» (1 Кор. 1, 27, 29); т.е.: по всевышним судьбам Божиим Церкви Христовой надлежало являться беспомощною, дабы оказалось явным, что она зиждется, утверждается и возвышается не человеческою, но Божиею силою; надлежало ей страдать и страданием победить, чтобы заградить уста неверующим и хулителям, древним и нынешним. Но надобно же было, наконец, отдать истине и видимую справедливость; надобно было, чтобы, по слову пророка, «одержала правда покой» (Ис. 32, 17), чтобы Церковь Христова, после стольких гонителей-царей, имела Царя-покровителя. Для сего Бог избирает Константина, он язычник, и Христова истина обыкновенным путем человеческого наставления не проникает до глубины его сердца. И вот Сам Бог приемлет на Себя дело обращения Константина. Послушаем об этом признание самого Константина. «Однажды, в полуденные часы, когда солнце начало уже склоняться к западу, – говорил Константин, – я собственными очами увидел составившееся из света и лежавшее на Солнце знамение креста с надписью: сим побеждай».
Вслед за тем во сне явился Христос Константину и повелел, сделав знамя, подобное виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов (Евсев. Жизнь Царя Константина, кн. 1, гл. 28–29). Константин исполнил поведанное; под знамением креста победил Максентия, сделался единовластителем Римской империи; уверовал во Христа и явился первым христианским Царем равноапостольным. Не очевидно ли из сего, что Цари христианские первое начало свое ведут непосредственно от Самого Царя Небесного?
Такое же Божественное промышление можно видеть и в деяниях русского Великого равноапостольного Князя Владимира, просветившего свое Русское Царство светом веры Христовой, как и в судьбе иных благочестивых Царей христианских в разных странах.
Если Сам Бог словом Своим и действиями внушает нам мысль, что Он посредством особенного промышления Своего Сам Царствует над Царством человеческим, то, конечно, мысль сия благопотребна для нас и мы не должны терять ее из вида. В ней заключается сила, оружие, опора, руководство – как для Царя, так и для Царства, каждого в нём.