Выбрать шрифт:
Нередко для доказательства культурной, правовой и экономической "отсталости" дореволюционной России приводят примеры из середины, а то и начала ХIХ века. Действительно, в те времена было много неприглядного. Однако к началу ХХ века и тем более к 1913 году (последний год перед войной) в России произошли огромные изменения в сторону всесторонне развитого правового государства[1].
Прежде всего отметим, что благодаря реформам Александра II и политике Александра III с 1890-х годов начался небывалый подъем российской экономики. Этому способствовали также введенные в 1891 году протекционистские таможенные тарифы, защищавшие отечественного производителя. Вместо притока импортных товаров это дало приток иностранных капиталов для организации производства на месте; к 1914 году они составили 1,8 млрд. рублей. Даже Большая советская энциклопедия признала: «В России иностранный капитал функционировал принципиально иначе, чем в странах колониального и полуколониального типа. Основанные с участием иностранных капиталовладельцев крупные промышленные предприятия являлись неразрывной частью российской экономики, а не противостояли ей»[2].
В 1897 году была введена устойчивая золотая валюта, покупная способность которой не поколебалась в дальнейшем даже в годы войны (один рубль все время равнялся 2,16 немецкой марки и 0,51 доллара США). До начала Мiровой войны в обычном обороте имели хождение золотые и серебряные рубли, а более удобные бумажные деньги без ограничений разменивались на золото. В 1913 году золотой запас России более чем на 100 % покрывал бумажные деньги (тогда как у главных военных противников, Германии и Австро-Венгрии, золотое покрытие составляло лишь около 50 %). Важную роль дирижера для хозяйства страны играли кредиты Государственного банка, финансировавшего ключевые отрасли, и кредиты также государственных – Крестьянского (с 1882) и Дворянского (с 1885) банков.
Среднегодовые темпы роста российской экономики на протяжении четверти века превышали развитие всех других развитых стран: 8 % в 1889–1899 годах и 6,25 % в 1900–1913 годах (снижение объясняется войной с Японией и попыткой "первой революции"). Причем, успешно развивались не только сельское хозяйство, металлургия, нефтяная, лесная отрасли, но и самые передовые: химия, электротехника, машиностроение (с 1909 по 1913 годы производство двигателей внутреннего сгорания выросло на 283,5 %), авиастроение (достаточно назвать самые мощные в мiре самолеты "Витязь" и "Илья Муромец" И.И. Сикорского).
Резкое сокращение импорта из-за Мiровой войны (были закрыты главные пути ввоза через Черное и Балтийское моря) еще больше способствовало развитию отечественного машиностроения. Несмотря на войну, российская экономика продолжала расти: по сравнению с 1913 годом она составила в 1914 году 101,2 %, в 1915 – 113,7 %, в 1916 – 121,5 %.
С 1880 по 1917 год было построено 58 251 км железных дорог, ежегодный прирост составил 1575 км. Количество перевозимых грузов ежегодно увеличивалось на 7 %. Пароходный торговый флот за десять довоенных лет увеличился на 32,1 %, его грузоподъемность – на 41 %.
(За такое же время при советской власти, с окончания гражданской войны до 1956 года, железных дорог было построено вдвое меньше – 36 250 км с ежегодным приростом 955 км. Вообще СССР достиг дореволюционного уровня экономики лишь к 1930-м годам и страшной ценою для народа. После чего для демонстрации коммунистических достижений стали использовать сравнение с 1913 годом – как будто без большевиков страна остановилась бы в развитии.)
Сельское хозяйство накануне революции также показало заметный рост: только за 1908–1912 годы в сравнении с предыдущим пятилетием производство пшеницы выросло на 37,5 %, ячменя – на 62,2 %, овса – на 20,9 %, кукурузы – на 44,8 %. Россия стала главным мiровым экспортером зерновых: в годы хорошего урожая (например, в 1909–1910 годы) их вывоз составлял 40 % мiрового экспорта, в годы плохого урожая (1908 и 1912 годы) уменьшался до 11,5 %; в 1913 году – 30 % (8,1 млн. тонн).
С 1900 по 1913 год экспорт русских товаров вырос в два раза, все эти годы значительно превышая ввоз. В 1913 году вывоз составил 1,52 млрд. рублей при ввозе на 1,37 млрд. рублей (в предыдущие годы разница была больше). Вследствие положительного торгового баланса происходило постоянное увеличение золотого запаса (накануне Мiровой войны он составил 1,7 млрд. рублей и стал третьим в мiре).
Рост денежных вкладов в банки увеличился с 2,24 млрд. рублей в 1900 году до 5,27 млрд. в 1914 году, что свидетельствует об улучшении материального положения населения (заработная плата за это время возросла в 2–3 раза) и о лучших возможностях инвестиций из внутренних, а не иностранных средств. По данным английского ученого Н. Стоуна, доля иностранных капиталовложений в России сократилась с 50 % в 1904 году до 12,5 % накануне Мiровой войны – потому, что росло конкурентоспособное отечественное производство (хотя и финансисты, близкие к мiровой закулисе, возможно, догадывались о предстоящей войне и ее главной цели, заблаговременно выведя свои капиталы).
Правда, общая (внешняя и внутренняя) государственная задолженность России выросла с 6,63 млрд. рублей в 1902 году до 9,04 млрд. рублей в 1909 году – из-за дорогостоящей войны с Японией и долгосрочных кредитов на постройку железных дорог. Но в дальнейшем, до начала Мiровой войны, она неуклонно уменьшалась и в количественном, и особенно в процентном отношении к объему государственного бюджета, ибо гораздо быстрее увеличивались доходы государства. В 1913 году государственный долг составлял 8,85 млрд. рублей при расходах бюджета 3,4 млрд. рублей (у Франции, например, государственный долг тогда составлял 12,2 млрд. при гораздо меньшем бюджете 2 млрд. рублей; у Германии долг был сравним с российским: 9,5 млрд. рублей при бюджете 4,5 млрд. рублей).
На обслуживание внешнего долга России в 1913 году уходило лишь 5,4 % бюджетных расходов, на обслуживание внутреннего долга – 7,1 %. Тогда как на производительные инвестиции в государственный сектор направлялось 32,7 % бюджета (плюс 2,9 % в частный сектор), на оборону – 28,5 %, на административный и полицейский аппарат – 8,7 %, на просвещение – 4,3 %. Доходы бюджета возросли с 1,7 млрд. рублей в начале 1900-х годов до 3,4 млрд. рублей в 1913 году, причем госбюджет был бездефицитным.
Разумеется, даже в 1913 году основной отраслью российской экономики было сельское хозяйство, дававшее 55,7 % дохода (но если отвлечься от "прогрессивных" критериев развития, это было и немалым достоинством, ибо крестьянский образ жизни был более православным, чем промышленно-городской). По объему промышленного производства Россия занимала только пятое место в мiре (США – 35,8 %, Германия – 15,7 %, Великобритания – 14 % и Франция – 6,4 %, Россия – 5,3 %). В то же время, Россия постоянно увеличивала эту долю благодаря опережающим темпам развития, а по концентрации производства (доле крупных современных предприятий) вышла даже на первое место в мiре[3].
При этом Россия являла собой редкий в то время образец многоукладной экономики, когда частный сектор сочетался с кооперативным (в 1914 году было 30 тысяч кооперативов с числом членов свыше 10 млн. человек) и с мощным государственным сектором хозяйства, который задавал тон (ему принадлежали две трети железных дорог, рудники, паровозостроение, военные заводы). Это значит, что национальный продукт в меньшей степени, чем на Западе, присваивался верхушечным частным капиталом, а служил всему государству. До 60 % госбюджета составлялось от доходов государственного сектора, затем – от таможенных пошлин и т.п.; прямые налоги (с земли, недвижимости и капиталов) составляли только 8 %; прогрессивно-подоходный налог, в отличие от западных стран, отсутствовал.
Часто в доказательство "низкого уровня жизни" дореволюционной России сравнивают с Западом показатели официальной статистики на душу населения (зарплату, потребление и т.п.). Но ведь уровень жизни зависел и от плохо учитываемого статистикой натурального хозяйства, распространенного в России, то есть действительное потребление было гораздо выше*. С другой стороны, уровень жизни определялся в России не только материальными критериями, но и русской нестяжательной культурой труда, довольствующейся необходимым для жизни достатком (тогда как на Западе важнее максимальная денежная прибыль); и тем, как народ распоряжался своим достоянием (русский центр всегда оказывал помощь окраинным народам, а западные империи лишь извлекали прибыль из колоний). Разные народы могут считать для себя первоочередными разные потребности (биржу или церковь). Но можно ли, например, насельников монастыря считать отсталыми потому, что у них "нулевое душевое потребление" мяса?
Согласно официальной статистике, средние доходы населения в западных странах были в два-три раза выше, чем в России, но и средние цены на продовольствие, основные необходимые товары, квартиры – в два раза выше. Приведем сравнительную таблицу[4] специально рассчитанных уровней жизни квалифицированного рабочего (исходя из средних зарплат и цен) в трех разных государствах, из которой можно видеть, что кое в чем дореволюционная Россия почти не уступала даже современным странам:
Разумеется, эта таблица учитывает доходы только промышленных рабочих на основании их зарплаты в 1913 году: в среднем 2 рубля за 9-часовой рабочий день в европейской части России. У наемных сельскохозяйственных рабочих официальные заработки были на 30–50 % ниже, однако у них были и натуральные доходы, включая питание. Доходы самих крестьян трудно учитываемы, однако в денежном пересчете они, судя по всему, должны были превышать зарплату нанимаемых сельскохозяйственных рабочих.
Уровень жизни включает в себя и отдых: число нерабочих (воскресных и праздничных) дней в году в России составляло 100–110 у рабочих, 140 у крестьян (в западных странах – 65, в Англии – только 55). Социальное страхование рабочих в России было введено к 1912 году (раньше Запада), были и другие законы по охране труда, о которых президент США Тафт публично заявил: «Ваш Император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может».
Вообще, что касается "душевых показателей" развитости, то огромная многонациональная Империя (из 165 млн. подданных русские составляли только 67 %, православные – 70 %) с очень разными природными условиями и действительно отсталыми окраинными народностями давала худшие, чем в густо заселенной и более однородной Западной Европе, средние данные по грамотности, транспортной сети, телефонам, потреблению электроэнергии и т.п. В сельском хозяйстве урожайность ухудшал и суровый климат. А как сравнивать цифры в торговле с Германией, если немецкое правительство косвенно субсидировало свой экспорт?
Не может быть и общего стандарта относительно "непомерных душевых расходов" на оборону: у одних стран в этом меньше необходимости, у других больше, – но оборона необходима как одна из важнейших потребностей государства. Российская Империя с общей длиной ее сухопутных и морских границ в 65 000 верст требовала гораздо бόльших расходов на оборону (в 1913 году – 28,5 % бюджета), что совсем не означало "милитаризма". Например, война на Дальнем Востоке России обходилась дороже, чем близлежащей Японии, которая начала эту войну, получив безразмерный кредит от главы американского финансового мiра Я. Шиффа (страстного ненавистника России).
Поэтому лучше сравнивать не средние показатели на душу населения (каковыми демократы по сей доказывают отсталость российской монархии в сравнении с Западом), а мощь и потенциал Российской Империи как государства.
В области образования также происходили быстрые улучшения. В начале ХХ века грамотными были лишь 25 % населения – но это опять-таки в среднем по Империи; в городах европейской России число грамотных достигало 50 %; а среди молодежи их было еще больше; причем тогда грамота для женщин нижних сословий считалась не обязательной – и это ухудшало средние цифры; мужское же население имело более высокий процент. В 1908 году было введено всеобщее безплатное начальное обучение и ежегодно открывалось 10 000 школ (уже в 1911 году их насчитывалось более 100 000, из них 38 000 церковно-приходских), в результате чего к 1922 году неграмотность молодых поколений должна была исчезнуть. (В 1920 году, по советским данным, 86% молодежи от 12 до 16 лет умели читать и писать, и научились они этому до революции, а не в годы гражданской войны). Гимназии имелись во всех уездных городах, чем не могли похвастаться многие европейские страны. В отношении же среднего и высшего образования женщин Россия шла впереди Западной Европы: в 1914 году имелось 965 женских гимназий и Высшие женские курсы (фактически университеты) во всех крупных городах.
Накануне войны в России действовало более ста вузов с 150 000 студентов (во Франции – около 40 000 студентов). Многие вузы в России создавались министерствами или ведомствами (военным, промышленно-торговым, духовным и т.п.). Обучение было недорогим, например: на престижных юридических факультетах в России оно стоило в 20 раз меньше, чем в США или Англии, а неимущие студенты освобождались от платы и получали стипендии.
О качестве же российского научно-технического образования свидетельствуют успехи науки. Достаточно назвать такие всемiрно известные имена, как Менделеев, Лобачевский, Павлов, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Пирогов, изобретатель радио Попов... Впоследствии попавшие в эмиграцию русские ученые и инженеры высоко ценились во всех странах и прославились там множеством достижений мiрового значения, например, В.К. Зворыкин (телевидение), И.И. Сикорский (вертолет), В.Н. Ипатьев (высокооктановый бензин), П.А. Сорокин (социология). Даже Большая советская энциклопедия признала: «Для дальнейшего развития науки в стране огромное значение имело то, что за последнее десятилетие перед Великой Октябрьской социалистической революцией уровень науки был очень высок...»[5].
Причем все эти успехи сопровождались безпримерным ростом населения: от 139 млн. человек в 1902 году до 175 млн. в 1913-м (среднегодовой прирост в 3,3 млн. человек). Наиболее многодетными были русские крестьянские семьи. При таком росте населения возникали проблемы малоземелья и безработицы, однако при российских просторах их можно было разрешить (что и начал делать П.А. Столыпин). Тогда Россия занимала третье место в мiре по численности населения после Китая (365 млн.) и Индии (316 млн.), находясь, однако, на более высоком уровне социально-экономического и культурного развития.
Французский экономист Э. Тэри прогнозировал: «Население России к 1948 году будет (около 344 млн. человек) выше, чем общее население пяти других больших европейских стран... Если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1910 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении»[6].
В чем Россия уже доминировала – так это в области культуры. Одним из "чудес света" назвал французский поэт Поль Валери русскую культуру конца ХIХ – начала ХХ века. Даже если подобные оценки были чисто светскими (еще бόльшим чудом была культура Православия как таковая) – нужно признать, что светская русская культура именно потому привлекала внимание, что во многом питалась православной традицией, внося ее чистую струю в мутные потоки современности. Даже если западный мiр не сознавал этого, именно отблесками православной традиции обращали на себя его внимание классики русской прозы (Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин) и поэзии (Блок и символисты); во всем мiре славилась русская музыка (Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Рахманинов, Гречанинов, Стравинский) и связанные с нею сценические искусства (Шаляпин, Собинов, Павлова, Кшесинская, труппа Дягилева); русские художники (Нестеров, Васнецов, Кустодиев). Жанр русского "толстого журнала" был уникальным в Европе и по объему, и по разнообразию тематики (в 1914 году выходило 916 газет и 1351 журнал на 35 языках народов Империи)...
Совместимо ли все это с режимом, который западные историки часто именуют "полицейско-бюрократическим"?
Американский советолог Р. Пайпс написал целую книгу, выводя особенности последующей репрессивной системы большевиков из уклада царской России и бездоказательно утверждая, что именно в начале ХХ века царское правительство «провело ряд пробных мероприятий, шагнувших за пределы полицейского режима и вступивших в еще более зловещее царство тоталитаризма». При этом в одном месте автор утверждает, что уже «в начале 1880-х годов в царской России наличествовали все элементы полицейского государства», а в другом месте признает, что с 1867 по 1894 год в основном «во времена консервативного царствования Александра III к распространению было запрещено всего-навсего 158 книг... Из 93 565 260 экземпляров книг и периодических изданий, посланных в Россию из-за границы в одно из десятилетий конца XIX века, было задержано всего 9386... Цензура в Российской Империи была скорее досадной помехой, чем барьером на пути свободного движения идей»[7]. В 1872 году царская цензура даже разрешила издать перевод "Капитала" Маркса.
Признаем: бюрократия нередко была тормозом для улучшений. Но в какой другой стране бюрократия лишена своих типичных недостатков, описанных еще Гоголем? (Заметим, что разоблачительная пьеса Гоголя "Ревизор" была впервые поставлена в присутствии "реакционного" царя Николая I и заслужила его одобрение, тогда как в Германии она была под запретом до 1918 года.) При огромных размерах и многонациональном составе России централизованная бюрократическая система была необходима и неизбежна.
Тем не менее, даже Пайпс признает, что число российских чиновников в "бюрократическом" XIX веке было «пропорционально раза в три-четыре меньше, чем в странах Западной Европы»[8]. Менделеев, пораженный посещением Лондона, приводит данные на 1906 год: полицейских в Лондоне на душу населения в 10 раз больше, чем в Петербурге; тогда же во Франции на государственном бюджете было 500 000 чиновников (не считая выборных), тогда как в гораздо большей России – только 340 000 (с выборными)[9]. Накануне первой Мiровой войны в России было в семь раз меньше полицейских на душу населения, чем в Англии, в пять раз меньше, чем во Франции. Впрочем, и преступность в России была значительно меньшей, чем в Западной Европе (по данным Британской энциклопедии за 1911 год)[10]:
Эта статистика в основном отражает уровень преступности накануне указанных дат. В последующие годы число осужденных в России увеличилось вследствие смуты, но для мирного времени приведенная картина показательна.
В ходе реформ часть казенной бюрократии постепенно заменялась земским самоуправлением, которое было воссоздано в 1864 году и особенно развилось в эпоху Столыпина. В компетенцию земств входили вопросы транспорта и строительства дорог, развития местной промышленности, здравоохранения, социального обезпечения, народного просвещения, благотворительности, ветеринарной и противопожарной службы, мелиорации и т.п. Руководство осуществлялось выборными всесословными мини-парламентами – губернскими и уездными земскими собраниями, избиравшими свои исполнительные органы – земские управы. Все земские работы финансировались за счет налогов с богатых владельцев (в 1913 году было собрано 375 млн. рублей); крестьяне всем пользовались безплатно. (Ничего подобного, например, в демократической Франции тогда не было.)
Активность земств дала поразительные плоды в области строительства и организации начальных школ, ремесленных училищ, гимназий, курсов сельских знаний, библиотек, больниц. Именно земства (задолго до большевиков!) «создали в царской России такую грандиозную систему социальной медицины, подобной которой не существует нигде», – писал в эмиграции в 1926 году бывший революционер П.Б. Струве. Это подтверждал швейцарец Ф. Эрисман: «Медицинская организация, созданная российским земством, была наибольшим достижением нашей эпохи в области социальной медицины, так как осуществляла безплатную медицинскую помощь, открытую каждому, и имела еще и глубокое воспитательное значение»[11].
Кроме земского самоуправления в России действовало самоуправление крестьянских общин, а также других сословий: дворянства, купечества, мещан, казачье самоуправление; самоуправление университетов и адвокатуры, научных обществ, кооперативов и артелей во всех отраслях хозяйства. И, конечно, было церковное самоуправление, начинавшееся с десятков тысяч общин. (Все это позже ликвидировали коммунисты, твердя о "царском деспотизме".)
В ходе преобразований повышалась и правовая культура. Судебная реформа 1864 года сделала суд гласным и равным для всех сословий, с состязательной защитой и возможностью обжалования, с несменяемостью и независимостью судей. В особо важных случаях привлекались присяжные заседатели как общественная совесть (впрочем, эта форма суда не всегда была удачна, ибо истина не определяется голосованием. Например, нельзя одобрить оправдание присяжными террористки В. Засулич, стрелявшей в петербургского генерал-губернатора Трепова в 1878 году...)
В целом можно сказать, что благородные традиции русского суда были основаны на христианском различении между грехом и грешником (бороться против первого, жалеть второго), что вызывало восхищение у многих иностранцев. Так, английский профессор Смайльс, проведший в России пять лет специально для изучения новой русской юриспруденции, писал: «Во всем мiре и во все времена не было такого гуманного, культурного и безпристрастного суда, как русский. Суд присяжных с его традиционными правами подсудимого, с его неслыханной, кристальной человечностью существует только в России»[12].
Подъем России в начале ХХ века подтверждали многие западные ученые. Так, и профессор Эдинбургского университета Ч. Саролеа писал в работе "Правда о царизме": «Одним из наиболее частых выпадов против Русской Монархии было утверждение, что она реакционна и обскурантна, что она враг просвещения и прогресса. На самом деле она была, по всей вероятности, самым прогрессивным правительством в Европе... Легко опровергнуть мнение, что русский народ отвергал царизм и что революция застала Россию в состоянии упадка, развала и истощения... Посетив Россию в 1909 году, я ожидал найти повсюду следы страданий после Японской войны и смуты 1905 года. Вместо этого я заметил чудесное восстановление... Скачками растущую промышленность, приток капиталов... Почему же произошла катастрофа?.. Почему Русская Монархия пала почти без борьбы?.. Она пала не потому, что отжила свой век. Она пала по чисто случайным причинам»[13].
Заключая этот социально-экономический обзор, можно сказать, что в начале ХХ века у России были шансы стать для всего мiра воочию вселенским Третьим Римом в современном варианте, сочетающем экономическое развитие, социальную справедливость и истинную веру. Многие современники недоумевали, почему была сокрушена Россия, и приводили доводы: если бы была проведена такая-то реформа, если бы были арестованы такие-то революционеры и масоны-заговорщики, если бы в Петрограде нашелся один верный полк, если бы потом такой-то белый генерал пошел не налево, а направо... Если бы, наконец, западные демократии "вовремя рассмотрели суть большевизма"... Насколько же случайны были эти причины? Для удобства разделим их на внутренние и внешние.