Выбрать шрифт:
И тем не менее опасность внутрипартийного «бунта» существовала, и, вероятно, это было одной из причин того, что КПСС стали целенаправленно отстранять от власти. Делать это можно было только одним способом, реформируя всю политическую систему государства.
Но что означало реформировать политическую систему? Если отбросить все риторику на счет демократизации, это означало: перераспределить власть в государстве.
На первом этапе (XIX-я партконференция) речь шла вроде бы лишь о том, чтобы поделиться властью с Советами, разграничить полномочия между партийными и государственными органами. Мирно, полюбовно. Партия, дескать, сосредоточится на кадровой и идеологической работе, а остальные, «несвойственные ей функции» передаст вновь создаваемым демократическим органам.
Правда, сведущим людям уже тогда было ясно, что, например, Советы в регионах абсолютно не готовы взять на себя властные полномочия, так как у них нет для этого ни соответствующих структур, ни кадров, ни механизма управления той же реформой. В то непродолжительное время, в которое Советы официально считались высшей властью на местах (до августа 1991-го, когда в регионах были образованы администрации во главе с президентскими наместниками), экономике был нанесен серьезный урон – уже тогда реформы пошли на самотек, хозяйственный комплекс стал быстро терять управляемость.
Что касается власти наверху, то I Съезд народных депутатов СССР, заявивший в июне 1989 года о принятии на себя всей полноты власти в стране, также не имел никаких рычагов для практического осуществления властных полномочий. Он мог шуметь, кричать, спорить, но не управлять страной.
С появлением съезда «штаб» перестройки переместился со Старой площади сюда, в Кремлевский Дворец съездов. С этого момента уже не КПСС, а двухтысячное вече депутатов (88 процентов из них впервые были избраны в высший представительный орган страны) стало определять дальнейшую политику перестройки, причем происходило это под сильным давлением радикально настроенного меньшинства, образовавшегося на базе московской группы депутатов.
Отсюда, с этого съезда, многое пошло. Листая стенограмму, отчетливо видишь, как настойчиво, шаг за шагом, гнула свою линию литовская депутация. Как намерено, обращаясь к Горбачеву, называли его «президентом», хотя до учреждения этого поста в СССР оставался почти год, как старательно лепился политический имидж Ельцина… Практически все зерна, брошенные на этом съезде радикал - демократами, дали свои всходы. Плоды мы пожинаем до сих пор.
Но вернемся к судьбе партии. В течение 1989 -1991 годов инициативу в руководстве перестройкой, а также саму власть отбирали у нее пядь за пядью все новые и новые органы власти: сначала Съезд и Верховный Совет СССР, потом (март 1990-го) – президент СССР, вскоре – Съезд народных депутатов и ВС РСФСР (июнь 1990-го), наконец (июнь 1991-го), – президент РСФСР. Не забудем еще, что одновременно возникали органы власти, избирались президенты в союзных республиках, процесс суверенизации которых бурно пошел с объявлением политической реформы.
Все происходившее тогда трудно назвать цивилизованным перераспределением власти. Ее рвали на части, на куски, отнимали друг у друга то хитростью, то силой.
Итог по-своему парадоксален. В бытность у власти КПСС – партии единственной и правящей – она, власть, находилась все-таки в руках коллегиальных выборных органов – Политбюро, ЦК, выборных комитетов и бюро в каждой республике, области, городе, районе, трудовом коллективе. Считалось, однако, что такое устройство власти недемократично.
Теперь, при истинных демократах, власть сосредоточена в руках одного человека, который не подчиняется никому. Нынешняя многопартийность - всего лишь пестрая декорация, на фоне которой действует не контролируемая никакой партией авторитарная президентская власть.
Процедура смещения генерального секретаря была до смешного простой в сравнении с той, которая требуется сегодня для отстранения от власти президента России. Тогда достаточно было на пленуме ЦК внести предложение и дружно за него проголосовать. Другое дело, что на это так и не решились. Всегда находился кто-то (Яковлев, Лукьянов и др.), кто удерживал, отговаривал членов ЦК от этого шага. Но повторяю – возможность такая существовала всегда.
Не пора ли признать, что при коммунистах демократии было больше?
Заключительным этапом отчуждения КПСС от власти стала отмена 6-й статьи Конституции, вернее, ее изменение. Это означало, что у партии не остается никаких властных функций вне самой себя. При этом от «самой себя» тоже ничего не оставалось, так как последовала департизация производства, госучреждений, учебных заведений, силовых структур. Были резко сокращены партийный бюджет и штаты, в аппаратах партийных комитетов ликвидированы отраслевые отделы.
Самый удивительный феномен того времени состоит в том, что именно низовые первичные парторганизации сопротивлялись роспуску; как могли, боролись за свое существование, в то время как высшее руководство партии ничего для этого не предпринимало, а из среднего звена кадры стали просто разбегаться. Рядовые коммунисты, оскорбленные предательством своих «вожаков», перейдя на полуподпольное существование, на своих собраниях исключали из партии Горбачева, Яковлева, некоторых местных лидеров. Наивные и запоздалые эти решения уже ничего не могли изменить. Тогда же стали возникать партгруппы по месту жительства, многие из них уцелели до сих пор и именно на их основе позже сформировались несколько новых компартий.
Маленькое отступление. Прошлой осенью довелось мне побывать в станице Александровской в Кабардино-Балкарии. В совхозе «Александровский» до сих пор действует партийная организация из 112 человек, секретарем у них Евгения Ивановна Локаченко – как была, так и есть. Этакий островок социализма: совхоз по – прежнему содержит школу, детсад, больницу, для жителей станицы все бесплатно. В сентябре в первый класс здесь пошли 100 детей, средний возраст рабочих совхоза - 34 года. В наше-то время у них урожай зерновых с гектара - 67 центнеров, поголовье сохранили и производят по 700 килограммов мяса и тонне молока в расчете на каждый гектар площадей. Все сыты, зарплату, пенсии исправно получают. Прямо не верится. 1 мая, 7 ноября и в День Победы у них бывает свой парад - казаки, дети.
Когда директору совхоза Ю.А. Шамахову сверху приказывали реформировать совхоз, он отвечал так:
- Вот когда мы почувствуем, что эти реформы дают лучший результат чем тот, которого мы уже достигли, тогда мы к вам сами придем, а насильно нас тащить не надо.
У нынешней власти никаких выходов на низы, на трудовые коллективы, на массы нет. Президент может в лучшем случае опереться на своих наместников в регионах, а Федеральное собрание и такой возможности лишено – местные собрания и думы ему не подчиняются, никто ни за что не отвечает.
Начиная с 1988-1989 годов, с первых альтернативных выборов, центр общественного внимания переместился из области развороченной уже экономики в сферу чистой политики. Не доведя до ума одно дело, взялись за другое. Экономическая реформа зависла в воздухе, зато начались политические битвы, которые не утихают до сих пор вот уже седьмой год.
Так была ли политическая реформа, объявленная в СССР, необходимой и своевременной? Были ли готовы к ней партия, государство, общество? Сама жизнь уже ответила на этот вопрос отрицательно.