Русская Идея

Светлана Шишкова-Шипунова

«Перестройка. 10 лет спустя»

Выбрать шрифт:

Изменить размер:

Увеличить шрифт     Уменьшить шрифт

Руководила ли КПСС ходом перестройки?

Да, руководила. Первые три года. Начиная примерно с 1988-го, партию стали постепенно оттирать от руководства, инициатива стала как-то незаметно переходить к другим силам.

На начало перестройки КПСС была единственной реальной политической силой, которая способна была воплотить эту идею в жизнь. Представьте себе на минуту, что в 1985 году КПСС уже не существовало. Можно ли было при этом условии начинать какое-либо преобразование в стране? Кто, кроме этой структуры, мог бы взять на себя всю организационную работу? Слабые, бесправные Советы? Далекие от власти и политики профсоюзы? Разрозненные и пассивные общественные организации? Кто? Напомню, что никакого «демократического движения» в стране еще не было, первые «неформальные», как их тогда окрестили, организации появились, кажется, году в 86-м.

КПСС же была на тот момент самой мощной организационной структурой, пронизывающей все без исключения трудовые коллективы и все общество. Это была властная структура, следовательно, все ее установки носили не рекомендательный, а обязательный характер. В партии были сосредоточены в то время лучшие кадры. Каждый третий член КПСС был с высшим образованием, 43% - со среднетехническим образованием, 54% являлись специалистами народного хозяйства. Каждый второй кандидат наук и 70% докторов были членами КПСС. Всего же в партии, повторяю, состояло к началу перестройки 19,5 миллиона человек. С учетом еще существовавшей тогда партийной дисциплины и целой системы партийной ответственности это была сила.

Ни одна из нынешних партий (которые почти все вышли из КПСС), ни одна из общественных организаций или государственных структур не располагает сегодня и малой долей этого человеческого ресурса.

Таким образом, начиная перестройку, ее инициаторы имели в своем распоряжении более чем достаточный физический и интеллектуальный потенциал, хорошо организованную структуру и все необходимые рычаги управления. Заметьте: я не говорю сейчас об идеологии, а рассматриваю партию как своего рода механизм, если хотите, инструмент для осуществления реформ. Независимо от того, какой именно план перестройки реализовывался – явный, социалистический, или же тайный, капиталистический, - КПСС была нужна, чтобы запустить процесс. Позже, когда маховик набрал обороты, от КПСС стали потихоньку избавляться.

В первые годы перестройки Горбачев неоднократно делал заявления такого рода:

«Мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него…Ожидать, что мы начнем создавать какое-то другое, не социалистическое общество, перейдем в другой лагерь – дело бесперспективное и нереалистичное». «Разумеется, Советскую власть мы менять не собираемся, от ее принципиальных основ отступать не будем». «Конечная цель перестройки нам ясна. Это глубокое обновление всех сторон жизни страны, придание социализму самых современных форм общественной организации, наиболее полное раскрытие гуманистического характера нашего строя…» (из книги «Перестройка и новое мышление», 1987г.).

До тех пор, пока курс преобразований намечался партией (в основном на пленумах), пока практической реализацией этого курса руководили партийные комитеты на местах, перестройка удерживалась в рамках «социалистического выбора» и обещанного Горбачевым «улучшения социализма». Но как только бразды правления были отданы другим политическим институтам, в частности, Съезду народных депутатов СССР, перестройка как бы «сошла с рельсов» и дальше началась безумная гонка с крутыми виражами в некому не известном направлении.

Почему это случилось?

Опять-таки, если иметь в виду «тайную» цель, то все закономерно: только устранив с политической сцены КПСС, другие (а именно антикоммунистические) силы смогли развернуть перестройку на 180 градусов и направить ее в прямо противоположную сторону – к капитализму (как оказалось – «ухудшенному»).

Но, допустим, никакого второго, «тайного» плана не существовало. Какое иное объяснение можно предложить? Искреннее заблуждение? Политическая недальновидность? Тактическая или даже стратегическая ошибка?

Прослеживая в обратном порядке процедуру отчуждения партии от перестройки, мы обязательно упремся в июнь 1988 года, XIX Всесоюзную партийную конференцию, где Горбачев объявил о начале политической реформы.

До этого главным содержанием перестройки была реформа экономическая. Уже внедрялись по всей стране бригадный подряд, хозрасчет и аренда, создавались кооперативы, вводилась госприемка. Но процесс шел туго, новшества приживались плохо, смысл их был понятен далеко не всем, особенно в самом низу, в трудовых коллективах. Нужны были еще большие усилия, терпение, последовательность и настойчивость чтобы эти новшества стали давать реальную отдачу и люди смогли бы убедиться в их преимуществах.

Кто должен был вести эту кропотливую будничную работу – разъяснять, убеждать, организовывать, направлять и помогать? Конечно, партийные комитеты, первичные парторганизации. Больше некому. Уже появившееся на свет «неформалы», а позже «демократы» не шли ведь в трудовые коллективы и не занимались там изо дня в день внедрением новых форм хозяйствования. Они обретались совсем в других местах – на митингах, на страницах газет и журналов, на телеэкране, на заседаниях «круглых столов» и т.д. вся черновая работа досталась партии, а точнее сказать, партийным кадрам и активу – парторгам, секретарям первичек, райкомов и горкомов.

Впрочем, кадры и работали, это было для них делом вполне привычным. Их работа во все времена в том и состояла, чтобы первыми усваивать новые задачи и поднимать людей на их выполнение. Так было и на этот раз, в партийных комитетах царили тогда особый подъем, вдохновение. Но была и какая-то нервозность, шедшая с верху, от ЦК.

В 1986-1988 годах мне пришлось работать в аппарате Краснодарского крайкома КПСС. Первым секретарем у нас был Иван Кузьмич Полозков. Это потом из него сделали махрового «консерватора» и «антиперестройщика», а в те годы он добросовестно поддерживал Горбачева и все его начинания, старался развернуть махину кубанской экономики лицом к перестройке. И арендные звенья у нас тогда появились, и хозрасчетные бригады, и кооперативы (только крайком все добивался, чтобы они были производственные, а они почему-то были сплошь торгово-закупочные). Едва ли не первыми в стране на Кубани стали проводить альтернативные выборы директоров предприятий, начальников управлений и даже первых секретарей горкомов-райкомов. Представьте себе, что в зале бюро крайкома партии были установлены телекамеры и с заседаний велись репортажи на весь край.

Все это, между тем, носило и некоторый оттенок кампанейщины, потому что из Москвы, из ЦК постоянно дергали: сколько у вас людей перешло на аренду? Сколько кооперативов зарегистрировано?

Иногда казалось, что вся эта гонка, это нагнетание, эти назойливые призывы к «ускорению» нужны не для пользы дела, а для удовлетворения чьих-то амбиций там, наверху. Между тем, становилось ясно, что ускоряются не реформы – ускоряются деструктивные процессы в обществе.

Хотя первый секретарь крайкома был членом ЦК, участвовал в работе пленума и бесконечных совещаниях, которые там проводились, чувствовалось, что даже он не всегда понимал, чего хочет от всех нас Горбачев, зачем предлагается та или иная акция. Это парадокс, но тот же Полозков был, насколько я помню, убежденным противником создания компартии РСФСР (хотя именно ему суждено было ее возглавить). «Неужели не понятно? – говорил он. – Это же развал КПСС!». Оказывается, был прав.

Постепенно в партии начинало зарождаться сомнение в верности горбачевского курса, нарастало глухое несогласие с происходящим. Этому очень поспособствовала беспрецедентная кампания, развернутая против КПСС в средствах массовой информации. У нас еще будет возможность поговорить об этом подробнее, пока же отмечу лишь одно обстоятельство: пресса сыграла роль своеобразного детонатора в процессе отчуждения партии от перестройки: с одной стороны, настраивая (если не сказать натравливая) на партию общество, с другой – отталкивая определенную, довольно значительную часть членов КПСС от дальнейшего участия в преобразованиях.

Тогда же в речах Горбачева впервые стали появляться мотивы противопоставления одной части коммунистов (реформаторов) – другой, которую он обозначил как «противников перестройки». Вместо консолидации партии, поиска взаимопонимания в ее рядах начался ее раскол в поиске врагов.

В действительности же на том этапе – 1987-1988 годы – речь шла всего лишь о непонимании происходящего, о несогласии не столько с идеей, сколько с методами ведения перестройки, и еще были все возможности для устранения этого, чисто психологического барьера между партийной массой и высшим руководством. На словах Горбачев не однажды подчеркивал, что перестройка опирается «на две могучие реальные силы – партийные комитеты и средства массовой информации», на деле же мнение партийных комитетов, первичных организаций им все больше игнорировалось, ориентировался же он все чаще как раз на прессу и на столичную интеллигенцию.

Слабость партии проявилась в том, что ни тогда, ни позже она так и не сумела выразить ему открытый протест. Насколько мне известно, и Полозков, и некоторые другие секретари региональных комитетов партии пытались довести до ЦК мнение рядовых коммунистов, партактива, оспаривать какие-то решения, но – безуспешно. Настоящего сопротивления, организованной оппозиции в партии так никогда и не сложилось. Были недовольство, разочарование, растерянность, но и только. Даже тогда, когда стало окончательно ясно, что в ходе перестройки произошел коренной перелом и она разворачивается в сторону, противоположную от первоначально заявленной цели, даже тогда у партийных комитетов и у ЦК не хватило духу выразить недоверие генеральному секретарю и взять ситуацию под свой контроль.

Подписка на обновления: