Выбрать шрифт:
В глазах Господних тысяча лет, что один день. В своей законченности таким «днем» можем мы ныне воспринять тысячелетие нашего бытия русско-христианского. Впервые во всей конкретности в нашем сознании запечатлевается оно, поскольку мы обращаемся мыслью к той, которую летописец сравнивает с предрассветной зарей, предвещающей восход солнца. Тысяча лет тому назад состоялся (9 сентября) торжественный прием Великой Княгини Ольги в Константинополе, как то описано в труде Императора Константина Багрянородного. В нем нет указаний на то, что тогда же произошло крещение, почему возникает спор и о месте, и о дате такового (летопись приурочивает это событие к Константинополю, но указывает иную дату - 955 г.). Но, так или иначе, - примерно тысячу лет тому назад произошло это великое событие, уже явственно устанавливавшее - с той же определенностью, с какой заря предваряет восход солнца - обращение ко Христу нашего отечества.
Правда, есть и еще одно событие, гораздо более раннее, 5 июня 860 г., которое с известным правом иные называют «первым крещением Руси». Это был чудесный разгром стихийной тучи «однодревок», налетевшей, как вихрь, на Царьград под водительством Аскольда и Дира. В ужасе пред казавшейся уже неминуемой катастрофой население столицы обратилось с теплой молитвой к Богородице, и после вынесения Ее святых риз и погружения их в море стихло оно, чтобы тут же подняться вновь страшным ураганом, разметавшим корабли безбожной Руси. Вот как описывает это чудо молитва, замыкающая акафист, всем известный, начинающийся кондаком «Взбранной Воеводе...»:
«Якоже иногда древле всесильным Твоим воеводством спасла еси царствующий град Твой от скифского воеводы зверообразнаго лукаваго вепря, предстателя бесов, онаго прегордаго кагана, и разсвирепеющим морем тьмочисленныя воинства потопили еси, вопиющия на град Твой, и паки с небес горящих камык тьмы кораблей в море вреющем разварила еси».
Но эта дата - 5 июня - была отмечена не только чудом спасения греков, но и чудом обращения «скифов», как именовали наших предков греки. Как сообщает Патриарх Фотий, эти «скифы, рекомые Рос» не только оказались готовы заключить с Византией прочный мир, но, выразив желание креститься, «и епископа, и пастыря, и христианское богослужение с великим усердием прияли». Это обращение ко Христу Киевской Руси, однако, оборвано Олегом-язычником. Аскольдова могила осталась памятью мученической кончины наших первых христиан: в древности на ней была церковь в честь св. Николая (христианское имя Аскольда, надо думать), поставленная, по некоторым данным, св. Княгиней Ольгой. Иоакимовская летопись прямо именовала Аскольда «блаженным»...
Но семя пало на добрую землю - рост христианства идет - тому есть свидетельства косвенные, но красноречивые. Договор Олега с греками редактирован так, что одна сторона именуется «Христианы» или «греки», а другая - «Русь» (911 r.). Договор Игоря (945 г.) вероисповедного разделения уже не знает, и среди «Руси» крещеная ее часть клянется при честном кресте, а некрещеная - оружием. В Киеве крещеная Русь присягает в церкви св. Илии, что над ручьем, причем летописец поясняет: «Это была соборная церковь, так как многие варяги были христианами».
Можно себе легко представить, какой должно было при таких условиях иметь резонанс крещение Княгини Ольги - этой мудрейшей из людей. Пред очами наших предков христианство предстало, как светлая реальность, явленная поистине на верху горы и притом в образе разительного перерождения личности популярной Княгини. Мы ее видим в сказаниях о ней, и в ее облике мстительной язычницы, и в ее облике умудренной, рассудительной благостной христианки. Непоколебим ее авторитет «матерой вдовы», крепко держащей в руках бразды патриархального правления и над семьей, и над страной. Пусть сын ее воплощает в новой форме языческую реакцию - он бессилен перед этой старицей, являющей лучшие черты будущей «русской женщины», составляющей доныне украшение и надежду русского быта. Являя с своей стороны лучшие черты «естественного» состояния души. Святослав все свои силы обращает на осуществление все более и более грандиозных планов для Руси внешних, от нее далеких и ее, в сущности, отводящих на второй план. Летописец яркой укорительной сентенцией определяет конечный неуспех блистательных удач Святослава: «Чужих ища, своих погуби». В своем пленительном рыцарстве эпизодической фигурой промелькнул Святослав на путях Русской Истории рядом со своей матерью, начавшей собою длинный ряд Русских Государей, не имевших личной жизни вне жизни народно-государственной. Как отлична суть жизни от ее видимости! Тусклыми буднями казалась жизнь Великой Княгини Ольги на фоне величественной «экспансии», развиваемой Святославом. Чем-то от текущей жизни далеким и от нее отчужденным были и те скромные похороны, которые были совершены ее духовником (969 г.). Но именно это было началом великого тысячелетия Российской Православной Державы, и понятно, как вырастала в своей исторической значительности личность св. Княгини Ольги на протяжении веков.
Наша современность с какой-то особенной нежностью лелеет само это имя - многие уже десятилетия нет, кажется, женского имени, столь почитаемого русским людом. «Ольгин день» оказался выделенным из других дней, пусть не отмечен он никак церковным чином, как бытовой праздник - так много русских девочек, девушек, женщин украшено этим святым именем. Широко распространено это имя и среди Зарубежья нашего. Понимают ли все носительницы этого имени, какую блаженную ответственность налагает оно на них и лично, и как на жен и матерей? Ведь мы сейчас восстанавливаем Св. Русь. И пусть современное язычество господствует над вселенной, проникая победно и в нашу среду, - если наши современные Ольги окажутся на высоте того примера, который дает им их небесная покровительница, не посрамлена будет надежда, и ныне возлагаемая на «русскую женщину». Помоги, Боже!