Русская Идея

Herbalife отзывы сотрудников компании.

Каждая страна может потерпеть поражение в войне: ее войска могут быть разбиты, ее народ может временно утратить волю к победе и силу сопротивления. Такое поражение может сломить и истощить жизненную энергию народа, но может и не сломить ее. И в конечном итоге судьба народа, даже после самой страшной войны и после самого тяжелого поражения, решается именно тем, найдет ли он в себе и скоро ли он найдет ту жизненную энергию, которая заставит его временно «списать понесенные убытки» и приняться вновь за неутомимый мирный труд и за государственно-хозяйственное строительство.

В истории иногда бывает и так, что армия разбита, война становится невозможною, территория занята неприятелем, - и тем не менее к концу войны страна оказывается «победительницей» в силу своей союзнической принадлежности к победившей коалиции. Таково было положение к концу первой мировой войны в Польше, в Румынии, в Сербии и в Бельгии, на таком же пути возникли самостоятельные Чехия и Венгрия (правда, в результате расчленения пораженной Австрии). Но замечательно, что и для таких стран вопрос конечного итога решается отнюдь не покровительством победивших союзников, не их кредитами и совсем не собственной политической самостоятельностью, а творческой энергией самого народа, его жизненной волею, его верою в свои силы, нравственным состоянием общества и народа к концу войны, его любовью к труду и его национальным чувством.

Так, ныне, озираясь на пройденные десятилетия, мы должны сказать, что Версальский мир, проявляя всю политическую близорукость, свойственную доктринерам демократии, накроил в Европе целый ряд карликовых государств, не обладавших теми свойствами и способностями, которые мы только что указали. Это были почти сплошь малые, внутренне расколотые народы, лишенные творческой энергии и веры в свои силы, не имеющие великодержавного самочувствия и благоприятных стратегических условий борьбы (обороноспособных границ, военной промышленности, жертвенного подъема и др.). Версальский мир как бы нарочно накроил государственных «кроликов» для временно ослабевшего, но «переводящего дух» и имеющего неизбежно окрепнуть «крокодила». Эта операция расчленения Европы, произведенная в Версале мировою закулисою, в полном непредвидении германского возрождения была до такой степени стратегически нелепа, политически близорука и опасна (чтобы только не сказать - «насыщена политическим самопредательством»), что нам теперь трудно даже представить себе психологию этих господ, рыкавших за Версальским столом раскатами львиной ярости и в то же время готовивших Адольфу Гитлеру его легкую добычу. Жизненный заряд германского народа был совершенно недооценен в Версале; «победа» Франции и Англии была, наоборот, безмерно переоценена: насчитали неосуществимую по размерам контрибуцию, урезали территорию, отняли колонии - и вообразили, что дело кончено и что остается только наслаждаться плодами побед и варить свое закулисное политическое варево...

А между тем контрибуция требовала валютных кредитов и кредиты пришли из-за океана. Те же Соединенные Штаты охотно помогли Германии встать на ноги. Урезанная территория только дразнила национальное чувство немцев, а «польский коридор» был равносилен непрерывному позорящему наказанию, вызывающему в гордом народе мечты о реванше. Что же касается лишения заокеанских колоний, то оно как бы прямо указывало на будущие поиски в новом направлении: колоний надо искать на востоке того же самого европо-азиатского континента, т.е. в России. Главное же, что было просмотрено и упущено премудрыми всеевропейскими версальцами, это то, что Европа невозможна без Германии и что германцы народ трудолюбивый, жаждущий торговой экспансии и воинственный; и к тому же склонный к росту населения. И вот возникло непредусмотренное: там, где «союзники» требовали «лавров», господства и контрибуций, - проигравшие войну германцы стиснули зубы, добыли заокеанские кредиты и взялись за работу. Их социал-демократы оказались врагами коммунизма и патриотами; промышленность расцвела, военная подготовка была законспирирована штабами, а политическая эволюция (от умеренной левизны к крайней правизне) определялась их готовностью к военному реваншу. Гитлер пришел к власти потому, что реванш стал осуществим, что о реванше мечтал весь народ, а осуществить его могли только крайние правые. И реванш, при лукавой провокации Иосифа Джугашвили, начался.

Медленнее, чем в двадцатых годах, прикровеннее и благоразумнее возобновился ныне тот же самый процесс. Он потребует, по-видимому, более долгой подготовки; им руководят доселе другие силы (не социал-демократы, а католические демократы); он встретит немалые трудности в состоявшемся расчленении Германии - на «западную» и «восточную», а также в значительно большей разоруженности Германии, в послевоенном состоянии ее городов и промышленности и в гораздо большей численности жертв второй войны (погибал ведь цвет нации). Но это возрождение движимо в Германии теми же свойствами народа и теми же настроениями, и процесс его становится с каждым годом все отчетливее и недвусмысленнее.

К концу второй мировой войны германские большие города были полуразрушены, и на эти развалины нельзя было смотреть без тайного ужаса. Один мусор, оставшийся от домов, определялся размерами в 300-400 миллионов кубических метров. Разрушено было во время войны 2,3 миллиона жилищ (больше одной пятой всего довоенного квартирного запаса), но и этот запас не пополнялся в последние годы перед войной (собирались разрушать чужие города - Варшаву, Лондон, Роттердам, Белград, и было не до своих построек!), а во время самой войны вся стройка просто стала. А между тем после войны Западная Германия должна была принять еще около 10 миллионов германских граждан с востока, что увеличило недостаток квартир еще на 2,5 миллиона. В общем, Западной Германии не хватало около 6 миллионов квартир. 1928 год считается самым энергичным и продуктивным в смысле жилищного строительства: он дал на всю Германию 200000 новых жилищ *.

В 1949 году было построено 215000, в 1950 году - 360000, в 1951 году - 430000, в 1952 г. - 440000 квартир. Эта последняя цифра превосходит все то количество жилищ, которое построили за этот год Великобритания, Франция и Италия вместе. Еще четыре года тому назад никто не решился бы ни выдвинуть такого плана строительства, ни предсказать его. За три последние года в это дело было вложено свыше 14 миллиардов марок. Строили частные предприниматели (54% всего числа), коллективные предприятия (40%), а остальное - города и государство. При этом отметим немедленно, что германская марка принадлежит ныне к самым прочным европейским валютам и наиболее охотно приемлется на всех иностранных рынках.

Эта картина выясняет сразу очень многое. Жилищная Германия восстает из развалин, обгоняя другие страны. В хозяйственном отношении она вся вообще кипит. Ее валюту ценят. Ей верят. Качество ее продукции возрастает год от году, достигая прежнего уровня. Ее вывоз растет и будет дальше расти, поднимая темп. Вот показательные данные.

За годы 1948-1952 добыча каменного угля, измерявшаяся в 1928 году цифрою в 150 млн. тонн, поднялась с 87 млн. тонн до 123 млн. тонн. Производство чугуна (в 1928 году - 11,8 млн. тонн) поднялось с 4,7 млн. тонн до 12,8 млн. тонн. Производство стали (в 1928 г. - 14,5 млн. тонн) поднялось с 5,6 млн. до 15,8 млн. тонн. Уровень 1936 года превзойден этим во всех отраслях.

Национальный доход Германии и общее количество национального продукта превысило ныне уровень 1936 года на 40%, а уровень 1950 года на 20%. Эта тенденция подъема будет несомненно продолжаться.

Уровень жизни (реальная заработная плата) находится в подъеме. На продукты питания уходило в 1936 году 19,5% заработной платы, в 1949 году - 22,5%, в 1952 году - 19,2%. Уровень вложений в хозяйственный процесс также поднимается. В 1936 году вкладывалось в хозяйство 17,9% всех внутренних затрат; в 1949 году - 20,7%, в 1952 году - 25,7% И все это в порядке свободного рынка и свободного оборота, без всяких авантюрно-социалистических экспериментов наподобие Англии.

В тесной связи с этим стоят: бурный рост вывоза, активный баланс внешней торговли и лихорадочно быстрое судостроение.

Надо отметить, что современная Западная Германия крепнет и богатеет не сельским хозяйством, а промышленностью. Она ввозит продукты питания и сырье (семь десятых всего ввоза), а вывозит продукты и полуготовые продукты своей промышленности (девять десятых вывоза). И вот, оказывается, что Германия вывозит в 1952 и 1953 годах несравненно больше, чем в 1937 году, т.е. в последнем году до второй войны: ископаемых почти вдвое больше, металлических полупродуктов почти вдвое больше, стали и вагонов втрое больше, экипажей и автомобилей почти втрое, машин больше чем вдвое, кораблей в два с половиной раза больше; в подъеме находятся также отрасли: электротехническая, утонченно-механическая, оптическая и керамическая. На уровне 1937 года держатся текстиль, игрушки и украшения. Особенно увеличился вывоз стали и кораблей. Достаточно сказать, что когда в 1948 году проф. Эрхард стал директором западногерманского хозяйства, вывоз доходил до 200 миллионов марок в месяц, а ныне Германия вывозит ежемесячно на сумму в полтора миллиарда марок. Стихийно растет моторизация страны: с 1948 года по 1952 число мотоциклов поднялось с 327 тысяч до 1965 тысяч, а число пассажирских автомобилей с 217 тысяч до 1102 тысяч.

В общем, картина бурного восстановления промышленной Германии может считаться установленной с несомненностью.

Не подлежит никакому сомнению, что промышленное возрождение Германии будет продолжаться, что вывоз ее до поры до времени будет все более интенсифицироваться и благосостояние ее будет расти. Мы имеем при этом в виду, конечно, только западную, свободную Германию. Восточная часть ее, с таким непростительным легкомыслием отданная Рузвельтом и Черчиллем в порабощение и развращение коммунистам, в этом подъеме участвовать не может; она будет коммунистически эксплуатироваться и хозяйственно хиреть вплоть до самого воссоединения. Свободная же Германия, имевшая в своем составе сначала 68 миллионов населения (1914), потом около 60 миллионов (1919) и имеющая ныне вместе с восточногерманскими беженцами 50 миллионов граждан, чувствует себя «субстанциальной» частью европейского германизма и идет навстречу огромному подъему, который через несколько лет (знатоки считают - через 10 лет) залечит страшные раны второй войны. И что тогда? Что предпримет отъевшийся и разбогатевший народ?

Понятно, что уже теперь Франция, сильно отстающая (даже от Италии) и в трудолюбии, и в правосознании, и в строительстве, с тревогой и даже со страхом следит за новой нарастающей волной германского подъема и распространения. Англия, издавна привыкшая отделять себя от континента и заменять сотрудничество с ним весьма ловкими интригами против его государств, следит за Германией со смешанными чувствами: с «одной стороны, она так сильно пострадала от войны и от коммунистически растравляемого колониального распада, что принимать на себя бремя третьей возможной войны у нее нет ни малейшей охоты; с другой стороны, вывозная и особенно морская торговля возрождающейся Германии сулит ей мало приятного. Нельзя забывать, что второе поражение Германии стоило обеим союзным державам огромных жертв - людьми, и расходами, и материальными разрушениями, и снижением хозяйственного и потребительного уровня. Ни настоящей валюты, ни настоящей великодержавной армии нет ни у Франции, ни у Англии; их колониальное могущество колеблется до самого основания; их патриотическая жертвенность истощена, а жажда частных (классовых и партийных) «компенсаций» перенапряжена. Надо прямо сказать, что «управы» на возрождающуюся Германию у них самих нет. Такую «управу» им надо искать или за океаном (в Соединенных Штатах), или на востоке (в Советии). Отсюда» например, это периодическое проявление противоестественных симпатий Черчилля к Маленкову.

Но Соединенные Штаты отнюдь не хотят новой войны, бремя которой им придется брать на себя. Они опасаются этого. Но опасения их относятся не к Германии, а к Советии. Они остро чувствуют ту брешь, которая пробита в Европе крушением Германии: брешь хозяйственную, политическую, дипломатическую и особенно военную.

В самом деле, за Гитлером числится множество преступлений. Одно из главных состоит в том, что он, видя мировую чуму коммунизма и понимая могучую аванпостную позицию частнохозяйственной и милитарной Германии в обращении на восток, предал и Германию, и Европу своею бессмысленною и безнадежною попыткою завоевать Россию и добиться мировой гегемонии. Стоя как бы «на часах» европейской свободы и культуры, он предпочел во имя личной химеры и личного славолюбия сокрушить Германию, разодрать ее территорию, попытаться отодвинуть Россию в Азию и открыть дорогу дьяволам Коминтерна в самое сердце Европы. История однажды оценит роль этого истерического честолюбца и окружавших его авантюристов в деле разорения Европы как раз накануне новой (атомной) исторической эпохи.

Эта неумная и злодейская авантюра Гитлера превратила Германию в великую европейскую брешь, которая с 1945 года угрожает всей вселенной: крепостные ворота выломаны, бывший передовой и необоримый редюит (вооруженная Германия) перестал существовать, среднеевропейские сателлиты поглощены Советией, Англия и Франция никак не опомнятся от своей непосильной победы - и европейскую брешь держат Соединенные Штаты. Чтобы отвлечь их от этой бреши, Сталин и затеял три года тому назад корейскую войну, которая должна была сразу грозить Японии и Тихому океану, систематически «выматывать» военные силы и деньги Соединенных Штатов, отвлекать внимание американцев от Европы и делать прямую вылазку из Западной Германии на восток совершенно невозможной. За время, прошедшее после второй войны, многое изменилось: запад выиграл борьбу в Греции, укрепил Турцию, не дал в обиду Австрию и отстоял в воздушном состязании Берлин; Германия опомнилась, взялась за восстановление и нашла (в сентябрьских выборах 1953 года) - свое прочное политическое русло. Но германскую брешь на восток по-прежнему «держат» американцы - не столько солдатами, сколько готовностью «не потерпеть» и противостать (готовностью политическою, дипломатическою и военно-техническою)...

И вот ныне перед всею Европою и перед всеми антикоммунистическими государствами ставится все с большей отчетливостью вопрос: не подлежит ли передать хранение этой бреши возрождающейся Германии? Не умнее ли, не выгоднее ли, не безопаснее ли это, - с точки зрения географической, экономической и стратегической? Не вздохнут ли Америка и Европа с облегчением в тот момент когда «ворота» на восток будут заняты настоящей и верной германской армией? Не противоестественно ли затыкать еще долгие годы германскую стратегическую пустоту американскими волеизъявлениями? Что мудрее и дальновиднее - ослаблять Германию, как о том мечтают французы, или укреплять ее, как уже делают североамериканцы, только что решившие, например, вернуть немцам 382 корабля из состава военной добычи? О том, чтобы держать Германию в скудности и бессилии не может быть уже речи: этот вопрос разрешен самими германцами - и хозяйственно, и политически. Держать Германию в состоянии расчленения будет в дальнейшем все труднее и труднее: голод в советской Германии уже поднимает рабочие массы; бегство на запад уводит оттуда наиболее энергичных и волевых людей; совето-германская «народная полиция» может взбунтоваться каждый день, а Западная Германия, руководимая умным и дальнозорким иезуитом Аденауэром, крепнущая и процветающая, молча и дальновидно подготовляет момент своего воссоединения. Этот момент совсем не обусловлен войною, как думают некоторые: чем дальше идет время, чем глубже охлаждение у свободных народов к коммунизму, чем более Соединенные Штаты подготовлены к отражению мирового врага, чем бедственнее положение сателлитов и чем более весит слово русской армии в Советии - тем менее вероятна третья атомная мировая война вообще. Конечно, к ней надо изо всех сил готовиться, - именно для того, чтобы ее не было. И не следует изображать и воображать ее как некую фатальную неизбежность: она грозит такими рузрушениями, что все сделают все, даже в последнюю минуту, чтобы избежать ее. «Советчики» знают это не хуже американских сенаторов.

Но мы, русские национальные патриоты, умеющие всматриваться в далекий горизонт, должны спросить себя: что обещает нам, подлинной и свободной России, восстановление и вооружение национальной Германии? Чему могла научиться умная, иезуитски-католическая Германия за эти две войны? Постараемся сформулировать это вкратце.

1. Эпоха всемирной колонизации, разбросанной по всем континентам, идет к концу. Первобытные народы не чувствуют себя запуганными и перестают покоряться. He имея ни культуры, ни военной промышленности, они начинают жить национальным инстинктом и честолюбием и желают политической самостоятельности, не сознавая, сколь она опасна для них без культурного и стратегического самостояния. Торговля с ними будет возможна и впредь, но колонизация будет становиться все более затруднительной.

2. Германия изживает период этнического империализма, покоряющего чужие народы ради их эксплуатации. Национал-социалисты формулировали иную цель: они возмечтали о территориальном империализме, который желает пустых земель, лишенных чужеродного населения. «Мы - народ, лишенный пространства: нам нужны обезлюденные страны для заселения их германцами». Куда же девать наличное население в завоеванной стране? У «национал-социалистов предлагались разные способы, как, например: массовое выселение; вымаривание голодом и холодом; принудительная стерилизация всего мужского населения; провокация восстаний с нещадными расправами; система нещадного заложничества; аушвицкие газовые «бани». Почти все эти способы были экспериментально испробованы во время второй мировой войны (от Орадура во Франции до лагерей с русскими военнопленными, где погибло около 4 миллионов людей; от Риги и Варшавы до Киева и Харькова и т. д.). Это есть новая колонизация, не эксплуатирующая население, а искореняющая его.

3. Государство, владеющее разбросанными колониями, несравненно слабее, чем государство с большой монолитной территорией, если она заселена однородным, одноязычным, единоверным населением. Это воззрение соответствует старинной германской практике, применявшейся еще при Карле Великом: завоеванный народ «обезглавливался», т. е. его ведущая элита вырезалась, после чего народ систематически денационализировался. Так были изведены и денационализированы германцами почти все западные славяне, занимавшие нынешнюю Германию (абодриты, линоны, родарии, лютичи, хевелы, поморяне, сорбы, полабы, укране и множество других племен, от коих, за исключением вендов в Шпревальде, не сохранилось подчас даже и имен). К этому присоединялось принудительное обращение завоеванных в католическую веру, причем принятие католицизма считалось признаком государственной покорности и лояльности. Путешествующий по Пруссии находит и ныне множество славянских названий у городов и сел, а на острове Рюгене находит развалины древнего славянского храма, обозначаемого у немцев безымянно, как «остатки язычества».

Наша историческая память не должна скудеть и обманывать нас. Россия блюла свои народы, отнюдь не посягая ни на их язык, ни на веру, ни на одеяние, ни на вкус и быт. Германия же всегда денационализировала свои народы, онемечивая все их достояние. Ныне она додумалась до искоренения их.

Как сейчас помню одну беседу, при которой мне пришлось присутствовать в 1943 году. Группа американцев и европейцев добивалась исторического прогноза от одного вдумчивого русского ученого: «чем кончится война?» Он отвечал им: «Германия будет разбита наголову, доведена до полной сдачи; затем немцы первые оправятся от последствий войны, обгонят союзников, разовьют промышленность и торговлю, сомкнут свои национальные кадры и начнут медленно, но упорно готовить третий поход на Россию, карту и климат которой они изучили за эту войну; поход этот будет направлен на Украину, Кавказ и Прибалтику и будет добиваться обезлюденной территории для окончательного заселения ее германцами... Это потребует времени, но запас времени у истории велик»...

С тех пор прошло десять лет. И что же мы видим теперь? Никто ничему не научился и ничего не понял. Снова идеи «свободы», «демократии» и «прогресса» связываются с планами расчленения государств, так, как если бы версальская глупость никогда не состоялась и ничего не доказала. Но на сей раз дело идет уже не о Западной Европе, а о России. Главная забота мировой закулисы состоит опять в том, чтобы обеспечить государственному крокодилу побольше политических кроликов.

И что особенно замечательно, что в русской эмиграции находятся круги, которые только о расчленении России и думают, и говорят. Хлопочут. Радеют. Заседают. Стараются.

Координируются. Докладывают кому надо не надо и чего-то испрашивают. Какая-то политическая слепота владеет этими людьми. Им бы только накромсать из России государственных «малюток», беззащитных, но заносчивых, обреченных, но «свободных». И одна малая народность за другой, забыв, что они доселе спасались только единой и неделимой Россией, спешат записаться в кандидаты на завоевание и обезлюдение...

Кого судьба обречет погибели, у того отнимет разум!...

Иван Ильин, «Наши задачи»