Выбрать шрифт:
Мы далеко не закончили обрисовки отрицательных сторон бюрократической узурпации, и еще возвратимся к этому предмету. Но предварительно необходимо остановиться несколько на аналогичной болезни демократической государственности - на узурпации политиканской.
Хотя явление политиканства относится к совершенно иному государственному строю, оно важно для монархической политики в том отношении, что показывает общераспространенность узурпации, производимой передаточными управительными властями.
Классическое сочинение Брайса [Джемс Брайс «Американская Республика», перевод Невядомского, часть II], обследовавшего республиканские демократические учреждения, особенно ярко рисует эту узурпацию, развившуюся, несмотря на то, что в Соединенных Штатах широчайше развито самоуправление, которое составляет лучшее средство охраны народного самодержавия в демократии.
Для не знающих дела кажется невероятным, каким образом у народа, всевластного в принципе и «самостоятельно» избирающего должностных лиц, могут выхватывать власть? *.
* Мои личные наблюдения над отношениями «народного представительства» и политиканства изложены в книжке «Демократа» либеральная и социальная». Несмотря на все различия в происхождении и даже системе французского и американского парламентаризма, несмотря на различие в «бытовом» типе политиканов, сам захват ими власти над теоретически «самодержавным» народом совершается в обеих странах с замечательно одинаковой полнотой, по одним и тем же причинам и совершенно аналогичными путями.
Причиной является то, что, во-первых, демократия способна к прямому управлению только в самых узких размерах, ровно постольку, поскольку для граждан возможно непосредственное общение. На все дальнейшее управление нужно кого-нибудь выбирать, передоверяя ему свою власть. Во-вторых, в огромном большинстве дел и задач управления «народной воли» совершенно нет, и ее нужно создавать. Этим должен кто-нибудь заниматься, и на этой функции возникают «партии».
«Организация партий, - говорит Брайс, - служит для органов управления почти тем же, чем служит двигательная сила нервов для мускулов, жил и костей человеческого тела».
Для организации партий, при помощи которых вся правительственная власть переходит в их руки, являются профессиональные политиканы (politicians). Они ведут все управление за народ, посредством захвата всех должностей не только центральных, федеральных, но и местных, в отдельных штатах и округах. Они разделены на партии, но в каждой партии при различии программ роль и характер самих политиканов одинаковы, и главным мотивом деятельности их является добывание средств к существованию.
«Политика сделалась такой же прибыльной профессией, как адвокатура, маклерство, торговля шерстяными материями, составление промышленных компаний» (324). Политиканы в результате своей борьбы получают должности на жаловании. Сверх того, «всякий занимающий значительную должность на федеральной службе, в штате или муниципиях, в особенности же член конгресса, находит случай оказывать услуги богатым людям или компаниям, а за эти услуги его вознаграждают втайне деньгами» (324).
Насколько велики доходы политиканского чиновничества видно из громадных сумм, которые они охотно уплачивают своим партиям за получаемый через них «выборные» якобы народом должности.
Избирательные расходы покрываются партийными сборами со всех политиканов сообразно с выгодами мест, которые они добиваются получить. Так, за должность судьи в Нью-Йорке политикан уплачивает партии около 15.000 долларов, за окружного стряпчего - 15.000 долларов, за члена конгресса около 4.000 долларов. В 1887 году демократические «кружки» Нью-Йорка потребовали за должность контролера 25.000 долларов за назначение в сенаторы (штата) 5.000 долларов. Между тем контролер получает ежегодно жалованье 10.000 долларов, следовательно, за три года 30.000, из коих он уплатил партии 25.000, так что ему остается «честного» дохода всего 5.000 долларов на три года, по 1.600 долларов в год! В Америке хороший рабочий получает больше, и конечно, не из-за этой жалкой суммы политикан добивается несколько лет дорваться хотя бы всего на три года до места контролера... Сенатор же получает всего по 1.500 долларов в год и выбирается на 2 года. Следовательно, он на своем месте получит только 3.000 долларов, а уплачивает за него 5.000 долларов. Ясно, что этот убыток покрывается очень недурными «доходами».
Какие миллиарды в общей сложности, выбирают политиканы из Америки, этого никто не знает. Но вся страна жалуется на дороговизну чиновничества, даже по количеству получаемого жалованья. В штате Нью-Йорк, например, местное управление потребляет на жалованьях 11 миллионов долларов. Но американские должностные лица постоянно сменяются, вытесняемые противными партиями, так что места непрочны и хороши только для того, чтобы наживаться на них «в запас». Вся Америка полна рассказами о бесцеремонности чиновничества по части взяток, а эта прожорливая политиканская орда весьма внушительна по числу. «По всему вероятию», - говорит Брайс, - более 200.000 людей занимаются исключительно политикой и добывают этим способом средства к существованию» (т. II, стр. 327).
Число это получается по подсчету оплачиваемых должностей, с исключением граждан «бескорыстных», занимающихся общественной деятельностью не за деньги. Но, по данным самого Брайса, видно, что число политиканов еще более значительно, т. к. множество мелких «работников» партий получают вознаграждение в таких не поддающихся учету должностях, как швейцары, железнодорожные рабочие и т. п.
Весь слой этих «деятелей» пользуется в Америке общим презрением порядочных людей за свою безнравственность и беспринципность. Вопросы о долге общественном, пользах отечества и т. п. для них не существуют. Вся задача «политики» в получении мест и нажив. В политиканских «кружках», которые составляют саму душу партий, руководителями бывают даже иностранцы, т. к. «кружки», всем ворочающие, составляют организацию почти тайную, которая даже предпочитает неизвестность, чтобы тем удобнее крутить по-своему партиями.
Политикан начинает обыкновенно с низких мест. Ловкость и услуги возвышают его и могут довести до центрального комитета.
«Сделавшись членом центрального комитета, он узнает ту истину, что невелико число людей, которыми управляется мир. Он принадлежит к небольшому кружку, который заставляет весь город плясать по своей дудке. Эта кучка, людей, называемая «кружком», наблюдает за организацией первоначальных митингов, руководит деятельностью конвентов, подготавливает результаты выборов, ведет переговоры с вожаками той же партии в других местах».
«Но эти полуконфиденциальные кружки составляют саму суть партии. Они не только доставляют лучшие места для своих членов, но стараются наложить свое иго на весь город, замещая городские должности своими креатурами и заставляя законодательное собрание Штата издавать такие статуты, которые нужны для кружка. Влияние их громадно» (373-4).
Вождем кружка бывает тот, кто успел выбиться из ничего и доказать свою способность подчинять других своему влиянию, завести связи с крупными финансистами, железнодорожниками и т. п., которые дают ему деньги за оказываемые им политические услуги. Благодаря искусству и энергии такой человек приобретает господство над товарищами. Он раздает должности, награждает за преданность, наказывает за неповиновение, составляет план кампании, ведет переговоры о заключении трактатов. «Он обыкновенно избегает гласности, предпочитая сущность власти ее блеску, и опасен для противников особенно тем, что скрывается как паук, за паутиной. Это начальник кружка - Boss» (375).
Иногда случается, что весь Штат подчиняется влиянию одного такого интригана. Это всегда человек очень способный, почти всегда принадлежит к числу членов конгресса, чаще всего член федерального сената. Президенту республики знакомо его имя, министры за ним ухаживают, а между тем это всегда самый отпетый в нравственном отношении карьерист(276).
Но эти люди - «звезды» в небе политиканства. Внизу партий гнездятся личности, которых уж прямо никто на порог не пустит.
«В бедных нью-йоркских кварталах политические кружки нередко состоят из преступников, их родственников и сообщников... Президентом одной сильной полуполитической ассоциации был вор по профессии» (446).
И вот организации таких людей владеют самодержавным американским народом! Под флагом его власти они назначают всех людей, управляющих его делами. Здесь не место разъяснять технику этой узурпации, с чем рекомендую ознакомиться у самого Брайса. Но не бесполезно отметить ее страшную силу.
Политиканы составляют заранее списки лиц, которых народ должен избрать, и всегда достигают этого. Митинги, которые должны санкционировать избрание своими голосами, подбираются так, что на них попадают только «свои» люди.
«Независимых» избирателей не допускают и хитростью, и нахальством. В общей сложности, по вычислению Брайса, политиканы таким образом фактически лишают избирательных прав около четырех пятых граждан Американской Республики. Из 58.000 республиканских избирателей Нью-Йорка только 6.000 или 8.000 были в 1880 г. членами республиканской «организации» и имели право голоса на первоначальных митингах». В 1888 г. в различных округах на первоначальных митингах было только от 10% даже до 2% всех избирателей.
«Вся эта процедура, - говорит Брайс, - есть ничто иное, как пародия на народные выборы. В ней только для виду соблюдается правило, что все должно зависеть от голосования избирателей, а на самом деле избрания делаются всецело политиканами».
Но как же народ терпит их узурпацию, надувательства и хищничество? Потому что он бессилен перед ними. Дело в том, что партии действуют организованно, по превосходно (в боевом смысле) выработанной системе со строжайшей дисциплиной, с огромными затратами денег на рекламу, газеты, подкуп избирателей и т. д. А граждане - изолированы или представляют небольшие кружки, и сверх того никому из них не хочется бросать свои дела, чтобы заниматься политикой с той же энергией. В обычное время граждане рассуждают, что им выгоднее терпеть плохой, дорогой и взяточнический управительный персонал, чем бросать свои дела. Народ вступает в энергичную борьбу с политиканами лишь в крайних случаях, когда те становятся уже слишком невыносимы, да и это - борьба очень не легкая...
Но, конечно, такие периодические восстания покоренного народа против своих узурпаторов все-таки служат острасткой для политиканов, которые тогда на время умеряют свои аппетиты и смягчают наглость, пока народ не успокоится.
Вот какова действительность демократического самоуправления.
Брайс - поклонник демократии - утешает себя надеждой, что с большим развитием граждан зло политиканства уменьшится. Но этого совершенно нельзя ожидать. Именно более развитые и образованные американцы с наибольшим отвращением отстраняются от политики. Да сверх того, как бы ни развивался народ, политиканы тоже не остаются без прогресса, и всегда сумеют приспособиться к новым условиям, чтобы удержать свое господство над народом.
Задача настоящей книги не состоит в исследовании демократии, и я поэтому ограничусь простым заявлением моего убеждения, что американская демократия непременно кончит переходом в империю, которая одна в состоянии будет обуздать политиканство, теперь все более переходящее на службу крупному капиталу в ущерб всему рабочему населению.
Сама же по себе демократия не может никогда справиться с политиканами вследствие своей малой способности к сочетанию управительных властей, тогда как единственное средство избежать узурпации их - это сочетание в них разнородных принципов, которые в этом случае служат взаимной поправкой и сдержкой.
Но система сочетания властей лежит в способностях только монархии, конечно, если она понимает сама себя и разумные основы свойственной ей политики.