Выбрать шрифт:
Влияние социального строя на государство настолько неизбежно по самой природе вещей, что проявилось и в государстве, явившемся с мыслью «выделить» политический строй из социального. Но это вторжение социального строя в государство явилось в формах изуродованных: в виде особенного социального слоя «политиканов».
Выделение государства в особый порядок было в теории вполне выдержано у Руссо. Он строил свое государство на общенародной воле, и не иначе как на общенародной, т. е. предполагал, что в каждом гражданине, кроме его личных или групповых желаний, есть частичка общей народной воли *. И вот только эту частичку Руссо допускал к политике.
* При известном понимании этого термина Руссо можно признать совершенно правым: именно если считать эту частичку «народной воли» выражением «национального духа». Руссо совершенно прав, что только на этом «национальном духе» должен созидаться Souverain - Верховная власть. Но при этом Руссо должен бы быть монархистом, ибо граждане сами могут выделить из себя такого Souverain только в самых малых республиках, где возможно непосредственное правление народа. В государствах больших это можно создать только посредством монарха.
Требуя всеобщих голосований, он в то же время требовал, чтобы гражданин при этом отнюдь не присоединялся к какой бы то ни было группе, а голосовал за себя. Поэтому Руссо совершенно не допускал партий, требовал их уничтожения.
Но все эти требования отвлеченной теории не могли осуществиться. Государство сразу стало организовываться партиями, не было ни одного правительства, которое могло бы отрицать партии, потому что само ими держалось. Впоследствии появились уже и теоретические защитники партий.
И понятно, что партии совершенно неизбежны и необходимы, если государство отстранено от прямой связи с социальным строем. Народ естественно организован только в социальных группах, и если им не позволяют посылать своих представителей для организации государства, народ уже этим не может заведовать, и дело попадает в руки специально посвятивших себя на то партий. Действительную же силу партий составляют «профессиональные политиканы», которые таким образом и связывают «общество», «народ», «социальный строй» с выделенным из него государством. Захватив государство, они становятся господами нации.
Это совершенно особый «класс», специализировавшийся на том, что отнято у социального строя: на вдохновлении политики, на организации правительства и его действия. Природа государственно-общественных отношений сказалась в организации этого класса, а зародился он в той массе учеников французской «философии» XVIII в., которой историческое повторение составляет современная русская «интеллигенция».
Между абсолютистско-бюрократическим государством и социальным строем, нацией образовалась пустота. Государство потеряло способность исполнять свою функцию объединителя социального строя, и образовавшуюся между ним и обществом пустоту заполнил элемент внесословных «философов», носителей не творческой идеи своих сословий, от которых они отбились, а общего недовольства государством, общего искания новых форм государственных отношений.
Как известно, «cahiers» [120] избирателей Национального собрания 1789 г. были далеко не революционны и, требуя реформ, все стояли за сохранение монархии. Но в воспитанниках «философии» громко говорила классовая идея, и они произвели революцию, столь противную требованиям нации, что этот переворот можно было провести лишь неслыханным террором партийной диктатуры. Переворот состоял в том, что новый класс политиканов, уничтожив короля, занял опустелое место между государственным механизмом и народом.
Политиканство имеет множество вредных последствий для народной жизни, в числе которых можно отметить подрыв творчества и тех выразителей ума и совести народа, которые единственно заслуживают названия «интеллигенции» в благородном смысле этого слова.
Наиболее умные и чуткие люди народа в тесной связи с его жизнью вырабатывают его идеалы, его самосознание, делают выводы творчества народного гения. Это мыслители, ученые, изобразители народной души, проповедники правды, знания, пробудители и воспитатели высоты личности... Но эти люди остаются солью земли только при свободном вдохновении, при бескорыстном творчестве, при отсутствии всякой принудительности своей проповеди и своего влияния. Погружаясь в политиканство, такой человек теряет развивающее значение, и делается, может быть, тем вреднее, чем более убежден в истине своей веры.
В «партиях» же мысль и совесть работают уже не по свободному вдохновению, а в рамках программ, в целях достижения предвзятых результатов. Выводы ума и совести передаются народу также уж не на свободное убеждение каждого человека, а в виде обязательных мероприятий. Этот-то переход слоя мыслящего, чувствующего и вырабатывающего в вольном творчестве ум, совесть и самосознание нации, к работе административной, обязательной, предрешенной для самого «интеллигента» и принудительной для народа, задушает творчество и опошляет его.
В политическом же отношении партийное владычество профессиональных политиканов составляет классовую узурпацию народной власти.
Это «сословие» партийных деятелей в отношении своей политической роли очень сходно с бюрократией, составляет совершенно такое же «средостение» между Верховной властью и подданными и так же захватывает в свои руки государство и народ. Как только совершился разрыв между государственной властью и социальным строем, появление той или иной узурпации неизбежно.
С точки зрения монархической политики необходимо понимать, что слой политиканов, имеющий функцией обнаружение и формирование так называемой «народной воли» для управления государством, а также посредством своих различных партий связывать социальный строй с политикой есть необходимое орудие демократического государства.
С монархией он не совместим. Он упразднил монархию во Франции XVIII века, и ее упразднение составляет его природную тенденцию повсюду, где он развивается. Идея «общегражданского строя», «выделения» политических отношений из общенародной жизни в социальном строе, вредное и вообще для государственности не допускает возможности истинной монархии.
А потому не выделять политику из социального строя должна разумная монархическая система, но теснейше связывать оба ряда явлений, неразрывных в жизни нации. И только исполняя эту роль, монархия может остаться на высоте задач Верховной власти.