Выбрать шрифт:
Андрей Боголюбский представляет лишь князя, значительно опередившего свой век, но идея, развитая им очень круто и последовательно, была уже у Мономаха и у Юрия Долгорукого, и точно также продолжала развиваться, только более осторожно, у преемников Андрея Боголюбского *. Это была политика объединения земли и государственной власти в руках великого князя и его семейства, вопреки требованиям родовой удельной системы.
* У Андрея остался очень юный, 18-летний сын Юрий, который не мог удержаться в жестоких смутах, возникших по смерти этого великого «единодержца». Изгнанный из Суздаля, Юрий известен потом своими странными приключениями в Грузии у царицы Тамары. В Суздальской же земле, на великом княжении, все-таки удержался род Юрия Долгорукого, в лице Всеволода, так называемого Великого, брага Андрея Боголюбского.
Всеволод Великий, преемник Боголюбского, при кончине, разделил всю землю между своими сыновьями, совершенно не думая о родовых требованиях. Великого князя он назначил сам. Сначала он хотел назначить старшего сына, Константина, но при этом давал ему только город Владимир. Константин же сказал: «Батюшка, если хочешь сделать меня старшим, то дай мне и Владимир, и Ростов». Тут как будто видна мысль, впоследствии легшая в основу московской политики: что право того, кто объявляется старшим, должно поддержать дарованием ему большей силы. Почему-то Всеволод не принял этой просьбы, но свое самовластие показал еще сильнее: он назначил великим князем не Константина, а младшего сына своего, Юрия. Правда, что Константин поднял бунт против брата, во имя своего старшинства, и, при помощи Южной Руси, низверг его. Но идея права великого князя завещать свою власть была все-таки заявлена уже, и это было в 1212 году, т. е. за 23 года до покорения Руси татарами.
Власть отца определять заслуги сыновей соединилась у нас с Византийским обычаем назначения царем своих наследников. Эта идея не родовая и не семейная, но чисто Византийская, и в конце концов, у нас не удержалась, и лишь некоторое время служила полезным подспорьем для развитая самодержавной идеи царя.
Насколько эта семейно-самодержавная идея развивалась, показали смутные времена Василия Темного.
Василий Дмитриевич (сын Дмитрия Донского) завещал великое княжение своему сыну (Василию Темному) помимо своего брата, а его дяди - Юрия. Под предлогом этого, разыгрались последние родовые смуты на Руси. Но они уже показали, что время родовых счетов прошло. Сам Юрий, захватив власть, хотел, чтобы ему наследовали его собственные дети (Василий Косой и Дмитрий Шемяка), показывая тем, что новая идея престолонаследия владела и им, и он, восставая во имя родовой идеи против Василия, действовал узурпаторски, из личных интересов. Сверх того, из этой попытки ничего и не вышло.
Должно вспомнить, что Василий (будущий Темный) остался после отца бессильным ребенком. Его сан и власть великого князя отстояли не он сам, а окружающие, бояре и население. Под их охраной взрос Василий. Затем, уже в 1433 году, Юрий лишь пользуясь случайностью, внезапным набегом захватывает Москву, и потом берет в плен Василия.
В этой крайности Василий согласился уступить Москву Юрию, а себе взять Коломну. Но как только он явился свободный в Коломну, к нему со всех сторон стеклись князья, бояре, дворяне, слуги, откладываясь от Юрия, и Юрий, всеми оставленный, уступил племяннику великое княжество, и уехал в свой удел, сопровождаемый всего 5 спутниками.
Затем, еще более изменнически, Юрий снова захватил Москву, во время отсутствия Василия; но вокняжился чисто узурпаторски. Едва ли бы он усидел, но смерть избавила его от дальнейших испытаний. Он завещал великое княжение своему сыну, Василию Косому, но собственные братья Косого, Шемяка и Дмитрий Красный, не захотели служить ему и призвали Василия. «Они знали, говорит Соловьев, что Василию Косому не удержаться в Москве, и спешили добровольным признанием Василия (Темного) получить его расположение и прибавку уделов» [Соловьев, т. IV, стр. 1058]. Косой тщетно боролся, был взят в плен и ослеплен.
В 1445 году Василий Темный попался в плен татарам (на войне) и откупился за невероятную для того времени сумму (200.000 р.), и сверх того ходили слухи, что он обязался подчинить Русь татарам, и даже посадить татарских наместников на место удельных князей. Это его скомпрометировало на Руси, и Шемяка, вместе с московскими недовольными, уже чисто по заговорщицки захватил ничего не подозревавшего Василия во время богомолья у Троицы. Василий был немедленно ослеплен, стал «темным», а дети его, бежавшие было, тоже были схвачены Шемякой * и посажены в тюрьму. Вот как он вокняжился. Но несмотря на то, что у Василия были враги на самой Москве, несмотря на то, что он был пленным и ослеплен, а дети его сидели у Шемяки в тюрьме, повсюду началось движение в пользу Василия и против Шемяки.
* Собственно обманом Шемяка просил епископа Иону рязанского взять их из их убежища «на свою епитрахиль», т. е. за своим священным ручательством, обещая не делать им никакого зла. Но он обманул епископа и засадил детей в тюрьму.
Множество лиц думали о его освобождении. Собирались отряды, были вооруженные столкновения с войсками Шемяки. Шемяка пошел на уступки всенародному чувству. Он отпустил Василия с детьми и дал ему удел, а Василий дал на себя «проклятые грамоты»... Но как только Василий был освобожден, приверженцы его кинулись к нему толпами, игумен Трифон Белозерский взял на себя «проклятые грамоты». А между тем на выручку Василию уже шли, не зная о его освобождении, московские эмигранты из Литвы. Шемяка выступил против них, а в его отсутствие произошел переворот (боярина Плещеева) и Москва присягнула Василию Темному.
Василий вступил в Москву. Шемяка просил мира. Но после этого он еще долго бунтовал, пока в 1453 году не был отравлен.
В этой борьбе духовенство было за Василия. Увещание Шемяки писано целым собором: епископы Ростовский, Суздальский, Рязанской, Коломенский, Пермский. Соловьев отмечает: «это единство русского духовенства: Иона, епископ рязанский, ревностно поддерживает государственное стремление московского князя, и московский князь не медлит дать свое согласие на возведение этого епископа в сан митрополита, зная что рязанский владыка не принесет в Москву областных рязанских стремлений» (стр. 1076).
Этот собор писал Шемяке. Духовенство «сравнивает грех отца Шемякина, Юрия, помыслившего беззаконно о великом княжении, с грехом праотца Адама, которому сатана вложил в сердце желание равнобожества: сколько трудов перенес отец твой, сколько истомы потерпело от него христианство, но великокняжеского стола все не получил, чего ему Богом не дано, ни земскою изначала пошлиной» [Соловьев, т. VI, стр. 1077].
Итак «земскою изначала пошлиной» объявляется здесь престолонаследие по нисходящей линии!
Эта усобица лишь укрепила власть наследственных великих князей, и сделала их более осторожными в отношении старших родовых линий дома Калиты. Иоанн III держал по тюрьмам всех мало-мальски подозрительных старших родственников. Когда его просили об освобождении его брата Андрея, Иоанн отвечал:
«Жаль мне брата, но освободить его не могу, потому что не раз он замышлял на меня зло. Да это бы еще ничего, но когда я умру, он будет искать великого княжения под внуком моим [Тогда наследником считался не Василий Иоаннович, а внук великого князя, сын старшего его сына Димитрия, преждевременно умершего], и если сам не добудет, то смутит детей моих, и станут они воевать друг с другом, а татары будут русскую землю губить, жечь и пленить, и дань опять наложат, и кровь христианская будет опять литься, и все мои труды останутся напрасны, и вы будете рабами татар» [Соловьев, т. V, стр. 1400].