Русская Идея

Лев Тихомиров

Критика демократии

Выбрать шрифт:

Изменить размер:

Увеличить шрифт     Уменьшить шрифт

Панама и парламентаризм

Часть VIII

Флоке, положим, принимал меры и заявляет об этом с некоторой гордостью, с убеждением своей правительственной правоты. Но какие же это меры? Хуже, чем никакие. Прекратил ли он «общую раздачу денег» газетам, имевшую очевидной целью выманить из карманов миллионов семей миллиарды их кровных сбережений на сомнительное предприятие? Нет, заботы парламентского правительства не заходят так далеко. Прекратил ли он раздачу денег хотя тем газетам, в которых этими деньгами подкупались депутаты? Об этом не является и мысли. Флоке подумал лишь об «общественной безопасности», о господстве своей партии, он «вмешался» только в «распределение». Он лично «ничего не требовал и не получал», но как министр считал долгом не допустить, чтобы деньги, раздаваемые компанией, пошли исключительно на усиление оппозиционных газет. Стало быть, он понимал, что деньги, назначенные на publicite, имеют в действительности и политическое значение. Да и какой ребенок этого не поймет !

Сопоставляя признания двух министров, получаешь один вывод: благодаря вмешательству правительства получилось «общее распределение», а не какое-либо «тенденциозное». Де Берни имел право формулировать: значит, французы давали деньги на канал, а они пошли частью на развитие буланжизма, частью на борьбу против него! Краски положены густо, но картина — невыдуманная. Такова широта «национальных» помышлений правительства.

Но этого мало. Флоке считал долгом, говорит он, «вмешаться» в «pacпpeдeлeниe» денег. А Рувье рассказывает, что «для защиты республики» должен был брать деньги у частных лиц. Один раз «лично для себя», то есть взял «лично», однако не на свои потребности, а «на поддержание уличного порядка» (против буланжистской демонстрации). Как частный человек , у частных людей он берет деньги для того, чтобы в качестве министра платить своим полицейским или, может быть, тем, кто должен был изображать «толпу», кричавшую против Буланже, точно также, как сторонники генерала нанимали другую «толпу» для криков за Буланже. В конце концов, не разберешь, имел ли, однако, генерал против себя правительство Франции, шел ли он против правительства Франции или против таких же, как и он, частных людей. Деньги, «лично» занятые на «охрану уличного порядка», министр отдает затем из секретного фонда. Другой раз он занимает суммы у частного человека, но уже «для правительства», и из-за этого возникает каким-то мудреным способом личная сделка двух финансистов. Где тут правительство? Где биржа? Рувье заявляет республиканским депутатам, отдающим его теперь на заклание: «Если бы вас не защищали, вы не сидели бы теперь на этих скамьях». Это очень может быть. Но Франция не может не подумать: «Тут шла потасовка между какими-то партиями, группами, частными лицами... Но, господа, где же было мое правительство, правительство, которое охраняло мой интерес, а не скамьи для той или иной фракции депутатов?»

Подписка на обновления: