Выбрать шрифт:
Как уже сказано, православная монархия основана на предельном доверии народа к Промыслу Божию. Верный Православию Царь, Божий Помазанник, своим бескомпромиссным служением Богу стяжает Его благодать и становится, в силу совершаемого Церковью над ним таинства, проводником этой благодати для всего народа. На этом доверии к Богу основана и легитимность престолонаследия - когда сам монарх определяется по наследственному рождению (принцип первородства), независимо от желания людей, ибо их разум зависит от греховной человеческой природы. Это обеспечивает четкую и бесспорную преемственность монархической власти заранее подготовленным наследником - без вмешательства политических расчетов и интриг. Наследник все имеет по рождению и воспитывается в атмосфере, когда у него преобладающим желанием становится не «брать себе», а отдавать другим, служить благу народа, от которого, в свою очередь, зависит и благополучие Династии в веках.
Поэтому Царя нельзя выбирать на основе его деловых качеств и человеческого предпочтения (можно представить себе весь разгул агитации СМИ в пользу своего кандидата при таких выборах!..). Царя можно только призвать на основании закона и православной традиции.
Однако в православной монархии принцип первородства - необходимый, но не достаточный. Наследник Российского Престола должен непременно соответствовать правилам Церкви. В данном случае они хотя и не столь строги, как для рукополагаемых в священный сан, но в чем-то приближаются к этому. Ибо русский православный Царь - носитель особого, единственного на всей земле церковного посвящения, выделяющего его из мирян, - только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения и вселенской силой, «удерживающей» мир от разгула зла.
Именно такое понимание монархии лежит в основе православного легитимизма (от лат. legitimus - законный), то есть законной власти Царя - Помазанника Божия. Напомним, что говорил о царском служении один из первых идеологов русского самодержавия, прп. Иосиф Волоцкий: «Если Царь царствует над людьми, но над собою позволяет царствовать скверным страстям и грехам, сребролюбию и гневу, лукавству и неправде, гордости и ярости, злейши же всего - неверию и хуле, то такой царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, но мучитель... Такого Царя, из-за его лукавства, не называл царем Господь наш Иисус Христос, но лисом... И ты такого царя или князя да не послушаеши, приводящего тебя к нечестию и лукавству, даже если мучит и смертию грозит...».
В этом важном поучении еще до всяких писаных законов были точно выражены и традиционные духовные требования к монарху, и пределы его власти над подданными: она, как уже сказано в начале статьи, - в отличие от западного абсолютизма и языческого деспотизма - ограничена условием служения Богу. Только восстановление такого истинного монархического правосознания может быть основой истинного легитимизма, то есть служения закону: в первую очередь Божественному, и во вторую очередь - человеческому, который сам должен быть вспомогательным средством для служения Божественному. Поэтому и династическое «физическое преемство важно не само по себе, а лишь как внешнее выражение и обеспечение духовного преемства», - подчеркивал Тихомиров ( «Монархическая государственность» ).
Разумеется, не все русские Цари соответствовали высокой цели своего служения, но монархический идеал существовал в сознании народа как неписаный закон, даже когда нарушался. Народ терпел Царя-нарушителя как временное Божье попущение за свои грехи - и это помогало преодолевать последствия разрушительных действий «царя-нечестивца», мешало их укоренению в народном сознании как нормы. Хранителем же этого идеала была Православная Церковь. Поэтому воцерковленный народ Московской Руси не так уж нуждался в светских законах о правах и обязанностях монарха.
Законы понадобились после того, как при Петре I был подорван принцип симфонии и унижена Церковь, православное понимание самодержавия заменено западным абсолютизмом, а передача Престола личным решением монарха и дворцовые перевороты грозили разрушить православность и легитимность самой Династии...
С целью пресечения этого произвола Павел I и ввел в 1797 г закон (Акт) о престолонаследии, составленный в неразрывной связи с Православием - об этом свидетельствует определение в его Акте, что «Российский Государь - Глава Церкви», подпадающий тем самым и под церковное законодательство. Таким образом этот закон содержит не только "алгоритм" очередности престолонаследия по принципу первородства, но и условия, при которых этот "алгоритм" действует, главное из которых - религиозное требование (в позднейшей нумерации Законов - ст. 35): лицо, до которого по первородству «дошло право на Престол», может утратить это право по причине неправославности - несмотря на свое первородство. Далее (ст. 39) подчеркнуто, что «Император и Императрица... обязуются свято наблюдать сей закон».
Поскольку письменное законотворчество на Руси никогда не претендовало заменить собою церковные каноны, многие требования к наследованию Престола подразумевались как нечто естественное без письменного изложения. Например, Павел I не отметил такое требование, как православный брак; оно было записано лишь при составлении первого Свода Законов в 1832 г. в связи с прецедентом, нарушившим традицию (Вел. Кн. Константин женился морганатическим браком на католичке, из-за чего отрекся от прав престолонаследия еще до внесения этого требования в писаные законы).
Было разъяснено и неточное "протестантское" выражение Павла I, что «Император - Глава Церкви». В Основных законах (ст. 64) подчеркивается, что «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов... и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния», то есть он обязан охранять, но не имеет права менять догматы, каноны и благочестивое отношение к ним.
Таким образом, и в Акте Павла I и в последующих редакциях Законов духовно-религиозное требование к наследованию Престола ставится выше первородства - в этом ключ для всего понимания и применения Законов. При попрании религиозных канонов право на Престол по рождению у такого потомка Романовых, может быть, формально и остается, но право его осуществить, то есть взойти на Престол - утрачивается. Поэтому члены Династии имели разное "качество" с точки зрения прав престолонаследия, вплоть до полной его утраты (что иногда фиксировалось и в письменном виде).
Однако в Своде Законов никогда не ставилась цель предусмотреть все возможные нарушения традиции и наказания за это. Составители Законов не собирались превращать их в детальный "уголовный кодекс", отразив главный смысл в категоричности требований к православной сути монаршего служения (быть бескомпромиссным идеалом правоверия - ст. 64; вступать «не иначе как» в православный брак - ст. 185 и т. п.), невыполнение которых немыслимо для вступающего на Престол.
Поэтому же в Законах нет и специальных статей, лишающих права престолонаследия того члена Династии, который, грубо поправ церковные каноны и государственный закон, вступит в запрещенный брак, близкий к кровосмесительному, изменит присяге Государю, примет участие в масонском свержении монархии, а в дальнейшем ради получения трона будет готов сотрудничать с любыми антирусскими силами. Составители Законов даже помыслить не могли, что на все это может оказаться способен член царствующей Династии, как это сделал Вел. Кн. Кирилл Владимирович и продолжили его потомки, претендующие ныне на Российский Престол.
Они же теперь, ссылаясь на отсутствие в Законах формальных санкций за подобные преступления, считают их «не влияющими» на свои "права"... Кн. З.М. Чавчавадзе, официальный представитель кирилловской линии, в дискуссии с нами был вынужден признать многие очевидные факты нарушения Кириллом законов, в том числе церковных, однако утверждает самодостаточность правила первородства: «Нарушение им [Кириллом] каких бы то ни было иных норм можно рассматривать как печальное событие, как Божие попущение, но на правах его это не отражается» - «что бы он ни натворил!»... (см. книгу: «Кто наследник...»)
В этой трактовке "прав" сторонники кирилловской линии хотят навязать России "постхристианскую" декоративную монархию. Недавний глава этого «Императорского Дома» Кн. Владимир Кириллович откровенно заявлял, что таинство Помазания на Царство раньше «неверно понимали. Это просто форма.., совместимая с любой политической системой» («Огонек», 1990, № 2).
Конкретный пример такого понимания монархии Кирилловичи дали в переписке с Ельциным и Коржаковым, предложив торг: «статус Императорского Дома» и «гостевой дом» взамен на поддержку Ельцина «со стороны зарубежных правительственных, общественных и деловых кругов» при невмешательстве самих Кирилловичей в дела нынешней власти... В 1997 г. соответствующий указ Ельцина едва не был издан - этому помешали лишь протесты православной и научной общественности... Разумеется, и в похоронах «екатеринбургских останков» Кирилловичи выступили на стороне властей, отвергая святость Царской семьи...
Но можно ли в наше время вообще надеяться на восстановление настоящей монархии в России и кто должен стать таким легитимным монархом?