|
6. Одна из самых жутких особенностей нового государства состоит в открытии «безмерности нажима». Казалось, опыт столетий установил уже, что есть «мера» террора и вымогательства, мера порабощения и голода, до которой режимы держатся, а после которой народное возмущение сбрасывает деспотизм. Даже римские «императоры» и итальянские тираны эпохи возрождения находили эту меру и падали. Опыт тоталитарного коммунизма показывает, что эта «мера», по-видимому, может быть растянута и отложена до «безмерности». Весь вопрос в страхе, в организации полицейского аппарата, в голодно-холодном хозяйственном режиме, в монополии печати и, главное, в пренебрежении к смертности населения. Страх парализует мысль и волю; голод и холод довершают этот паралич; полицейский аппарат, отделяющий мужа от жены, детей от родителей и друзей друг от друга развращает и истощает нравственные силы народа; монополия печати убивает общественное мнение; а умелая вербовка палачей с «идейно» задрапированной готовностью не считать казнимых и погибающих - дает тоталитарному государству средства «Гулага», «Катыни» и «Аушвица».
Новая государственность не знает меры в принуждении, предела в вымаривании населения, удержу в казнях, стыда и совести в изнасиловании и погублении человека. Она создала новый способ каторжного правления, новый тип злодейского государства, осуществимость которого зависит от целого ряда условий. А именно. Оно тем легче может быть осуществлено, чем больше в народе наивной доверчивости и преувеличенных надежд, чем меньше у него образования и характера, чем неустойчивее его правосознание; оно предполагает в организаторах завершенное безбожие, законченную безнравственность, неутолимое властолюбие и неисчерпаемый садизм; для осуществления такого строя необходима крайняя самоуверенность невежд, не понимающих природу человеческой души и слепо уверовавших в противоестественную доктрину социализма; необходима и школа палачей, организующих террор и политическую полицию. Но, что имеет еще особое значение, это поддержка такого злодейского начинания со стороны людей, лишенных национального и патриотического чувства: здесь очень важно участие людей других наций и рас, неспособных одуматься, а может быть, даже озлобленных, мстящих и зложелательных. Понятно, что введение такого строя непременно поведет к массовому вымиранию и убиванию, которое примет характер «геноцида» (т. е. национального истребления); и если введение этого строя будет осуществляться изнутри авантюристами чуженационального и интернационального порядка и поддерживаться извне, - по соображениям страха, корысти или завоевания, - другими государствами, то борьба с ним может стать особенно трудною. Именно такой «геноцид» происходит вот уже 36 лет в России при участии многих народов и почти всех других правительств, охотно прикрывающихся на словах своею «неосведомленностью» и «нейтральностью».
7. Понятно, что такое государство, как система насилия, доведенного до национального истребления, может позволить себе все и не останавливаться ни перед чем. Такова планомерная экспроприация и пролетаризация народа, составляющая самую сущность социализма и коммунизма. Наивные меньшевики были склонны истолковывать программу Маркса в смысле эволюции: капитализм будет все больше и больше пролетаризировать массы, и когда пролетаризированные граждане окажутся в большинстве, тогда они «экспроприируют экспроприаторов» и введут райскую «свободу» добренького социализма. Совсем иначе у большевиков: капиталисты и средняя буржуазия экспроприируются немедленно: естественное голодание и казни помогают их исчезновению. Вслед за тем экспроприации подвергается мелкая буржуазия, включая сюда и крестьянство; и опять-таки ее исчезновению помогают голод, казни и ссылки в концлагеря. Нищета становится лучшей гарантией беспомощности и покорности. Однако история показала уже, что из этого возникает не «всеобщая и равная» нищета, а имущественный передел, новое классовое строение общества, новая классовая дифференциация (политическая и имущественная): слагается партийная верхушка (число около 2000 человек), абсолютно привилегированная в командовании и в потреблении благ, - это повелевающие, угрожающие и приговаривающие; во-вторых, партийно-покорная бюрократия (числом в несколько миллионов, иные исчисляют ее состав в 10-15 миллионов «совчиновников»), - это исполнители, передающие террор по всей стране, вымаривающие, казнящие и тихомолком накапливающие новое имущество; и в-третьих, остается ограбленная, неимущая масса народа из всех прежних классов и сословий (число в 170-180 миллионов изнасилованных жертв нового «геноцида»). Именно в таком порядке погибли и крымские татары, карачаи, приволжские немцы и ныне доканываются эстонцы, латыши и некоторые другие российские народности. В общем и целом возникает невиданное еще в истории издевательство над равенством: здесь отбирается кверху весь худший элемент страны - люди с рабской психологией, угодливые, нравственно и религиозно слепые; элита противодуховности, бессмыслия, продажности и жадности. Если «аристос» значит по-гречески наилучший, а «какистос» - наихудший, то этот строй может быть по справедливости обозначен, как правление наихудших или «какистократия».
|