О наших орфографических ранах

Однако всего не исчислишь. Пусть читатель сам доберется до смысла в следующих речениях: «чем больше тем, тем лучше»; «мне не всякий ведомый ведом»; «те ему и говорят: вот те на!»; «рыбка уже в уже»; «религиозное ведение не чуждо символам»; «лесник левша лесу взял, лесной волос привязал, да в лесу лису за лесного дядю принял и лесу в лесу потерял»; «я налево, а слева лев»; «я смело взялся за дело, но ветром все уже смело»... Врач говорит: «лечу да поздно», а летчик: «лечу да поздно»... «На горе других цветов не было», «собака на сене лежит, сама не ест и другим не дает» (тут, по-видимому, опечатка, надо писать Сена или Сеня с большой буквы, в первом случае надо пожалеть мокрую собаку, во втором бедного Семена). «Стенание за стеной вызвало у меня стеснение в сердце»... Но не довольно ли?

Есть и общие правила. Например: слова, начинающиеся с «не» - ничего не отрицают, а устанавливают только неопределенность: «некий, некоторый, несколько, некогда», а слова, начинающиеся с «не», - отрицают: «нелепый, неграмотный, нечестный, некогда». Еще: вопросы «куда?» и «где?» требуют различных падежей, отмена буквы «ѣ» убивает это правило. Куда? «На ложе», «на поле», «в поле», «в море» (винит, падеж). Где? «На ложе», «на поле битвы», «в море» (предложный падеж). Пуля попала ему в сердце (вин. пад.), в его сердце печаль (предл. пад.). Еще: «чем» есть творительный падеж от «что», о «чем» есть предлож. падеж от «что», смешение падежей есть занятие грамматически разрушительное. Еще: «синей» есть сравнительная степень от «синий» (волны синей стали); «синей» есть родительный падеж от прилагательного «синий» (волны синей стали, но разве сталь есть образец синевы?)

Борьба за букву «ѣ» ведется в России уже более 300 лет. Мы будем продолжать эту борьбу. В 1648 году, в Москве, с благословения церковной власти была издана грамматика, где в предисловии доказывалось, что «необходимо наперед самим учителям различать «ять» с «естем» и не писать одного вместо другого», что «грамматическое любомудрие смыслу сердец наших просветительно» и без него «кто и мняся ведети, ничтоже весть», что грамматика есть «руководитель неблазнен во всякое благочестие, вождь ко благовидному смотрению и предивному и неприступному богословию, блаженные и всечестнейшие философии открытие и всенародное проразумение» (см.: Ключевский «Очерки и речи», с. 412).

Этот мудрый подход к грамматике объясняется тем, что в то время формально-отвлеченная филология, пренебрегающая главным, живым смыслом языка, - еще не выработалась и не успела разложить и умертвить культуру слова. С тех же пор это извращение и несчастие захватило науку языка (как и другие науки) и в результате интерес к предметному смыслу уступил свое место соображениям чисто историческим (как, например, у Я. Грота) и демагогическим, как у сочинителей нового кривописания.

От этого пострадала и страдает вся русская культура. Вот доказательства.

Молитва: «Горе имеем сердца» (вместо горѣ, ввысь, кверху, к Богу). «Мир мирови твоему даруй». «О мире всего мира». «Да празднует же мир, видимый же весь и невидимый».

Богословие. «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Иоан. 12.47). Исаак Сириянин: «миром называю страсти, которые порождаются от парения ума». «Мысль о смерти родит пренебрежение к миру» (там же). «Всеведение Божие». Василий Великий: «Мир есть художественное произведение».

Философия. Все проблемы мира, мироздания, мировоззрения; микрокосма, макрокосма; знания и ведения и многие другие, с ними связанные, обессмысленны и погибли. Ни одного философа отныне нельзя грамотно перевести на русский язык. Этика, онтология, космология, антропология - лишены крыльев слова!

Наука. «Они все плодятся» (вместо всѣ). «В России много рек» (вместо рѣк). «От сырости возникает прение» (вместо «прѣние», кто же с кем спорит от сырости?). «Он не мог собрать вена» (вместо вѣна), «лечу вены по венскому способу» (вм. лѣчу, вм. вѣнскому). «У вас опухла железа, в организме железа не хватает».

Стратегия. «Сведение о сведении дивизий еще не поступило». «Однородные вести редко приходят». «Все на палубу!» (вм. всѣ). «Откуда вести? Откуда вести?» (в первом случае - вѣсти, во втором - вести). «Это не подлежит вашему ведению».

Политика. Из коммунистических стенограмм. Троцкий на XI съезде: «В Западной Европе если победит ее пролетариат» (вм. ея).

Зиновьев там же: «международный рабочий класс осел» (вместо осѣл). На XI съезде: «не все еще понимают и не все еще верят» (вм. всѣ). Там же, речь Гусева: «будем ставить точки над и» (вм. i). Речь Курского на XV съезде: «работа по статистике, должна быть поставлена у нас на «ѣ». Голоса с мест: «читали все» (вм. всѣ). «Наша цель - завоевать мир» (вм. мiръ). Конституция РСФСР статья 3: «к ведению органов» (вм. вѣдѣнию). Из газеты «Новое Русское слово» от 12.1.1942: «Мы - все. Наш верховный главнокомандующий, президент Рузвельт, может быть уверен, что за ним идем мы все!»

Погибшие русские пословицы. «У богатого мужика - все в долгу (вм. всѣ), у богатого барина - все в долгу». «Лес лесом, а бес бесом». «Сперва дележ, а после телеш». «Какая же честь, если нечего есть». «На мир беда, а воеводе нажиток». «И глух и нем, греха не вем». «Перед судом все равны, все без откуда виноваты». «Мир на дело сошелся - виноватого опить». «Вор попал, а мир пропал». «Дошел тать в цель, ведут его на рель». «Ищи на казне, что на орле, на первом крыле». «Очи ушей вернее». «Кто в море не тонул да детей не рожал, тот от сердца богу не маливался».

Искаженные русские классики. Бессмысленны все стихотворения, поющие о мире и мироздании, исчислить их невозможно. Вот образцы. Пушкин: «И мощная рука к нему с дарами мира. / Не простирается из-за пределов мира». Лермонтов: «Но я без страха жду довременный конец. / Давно пора мне мир увидеть новый». Тютчев: «Есть некий час всемирного молчанья». «На мир таинственный духов». «С миром дремлющим смешай». «Счастлив, кто посетил сей мир» и др. Баратынский: «Твой мир, увы, могилы мир печальный»... «На что вы, дни! Юдольный мир явленья / Свои не изменит! / Все ведомы, и только повторенья / Грядущее сулит».

А вот и иные искажения. Говоря о «младых девах», Пушкин рифмует «стране» и «оне», по кривописанию эта рифма гибнет («они» вм. оне). «Ее ланиты оживлялись» (вм. ея). «Ее ничтожность разумею» (вм. ея). Тютчев рифмует «ея» и «я» («Исторглось из груди ее - И новый мир увидел я»). О мечтах: «Пускай в душевной глубине - И всходят и зайдут они». У Мея гибнет целое стихотворение, вдохновленное Виктором Гюго и вдохновившее Рахманинова на прелестный романс: «Спросили они (мужчины) «...оне отвечали» (женская мудрость, утоляющая мужское недоумение). По кривописанию - «они» спрашивают и «они» же отвечают.

У Пушкина: «Все говорят нет правды на земле»... «Делибаш уже на пике» (пике - есть особая хлопчатобумажная ткань, вм. пикѣ). Из письма Гоголя к И.И. Дмитриеву: «в дороге занимало меня только небо, которое, по мере приближения к югу, становилось синее и синее» (вм. синѣе). Гоголь пишет Языкову: «отныне взор твой должен быть светло и бодро вознеси горе» (вм. горѣ); «немки... все, сколько ни есть, вяжут чулок», «в пище есть побольше мясного» (вм. ѣсть), «благословенный воздух ее уже дохнул» (вм. ея); «причина... вне... нашего ведения»... Достоевский: «думал... вернуться, но удержался от неведения» (вм. невѣдѣния). Мусоргский: «горе вознестися» (вм. горѣ). Лесков: «а козочку я подоил и ее молочком начал дитя питать». Бальмонт: «ты легкая волна, играющая в море» (вм. «в чем?» - «во что» - так играют в теннис, в шахматы, в море). Айвазовский назвал свою картину «На морѣ» (где?), из этого сделано «На море» (куда?).

Ко всему этому надо добавить, что новое кривописание искажает и подрывает ту драгоценную внутреннюю работу, которую каждый из нас проделывает над осмысливанием словесных корней. Прочтя слово «вѣщий», мы ассоциируем по смыслу к «вѣщунья», «вѣдѣти», «вѣдѣние», но прочтя слово «вещий» мы будем ассоциировать в бессмыслицу к «вещь», «вещественный». Что значит «вещий Олег»? Ничего не значит? Прочтя слово «пение», мы будем ассоциировать к «пень», «пеня», «пенька», «пентюх»... Ближайшая ассоциация к «намерение» будет «мерин», к «присмирев» - «рев», к «бессовестный» - «бес» и «вести», к «беда» - «бедуину», «бидон», «бедлам», к «тело» - «телок», «телиться», к «поместье» - «мести», «месть», но отнюдь не к место, к «левша» - «лев» и «вошь»... И так через всю смысловую работу ассоциаций, которою живет и творится всякий язык.

Зачем все эти искажения? Для чего это умопомрачающее снижение? Кому нужна эта смута в мысли и в языковом творчестве?

Ответ может быть только один: все это нужно врагам национальной России. Им, именно им, и только им.

Иван Ильин, «Наши задачи»