Выбрать шрифт:
Открывшийся в Москве всероссийский съезд баптистов, с сопровождающими его шумными скандалами, снова напоминает о деятельности у нас того ожесточеннейшего врага Православия, каким является баптизм - знаменитая «штунда» [1], теперь перебросившаяся и в центр России.
Департамент духовных дел иностранных исповеданий, предпринявший обследование сект, подлежащих его ведению, издал недавно очень интересное сочинение «Современное состояние русского баптизма» (СПБ., 1911). Собранные в нем данные тем более освещают вопрос, что самое исследование произведено уже после прошлогоднего всероссийского съезда баптистов в Петербурге. Враждебность вере и Церкви со стороны баптистов общеизвестны с давних времен.
Напомним, грустную и оскорбительную сцену в одной из южных губерний, несколько лет назад опубликованную, между прочим, и в «Московских Ведомостях». Является на квартиру священника с огромным мешком крестьянин-малоросс и высыпает у его ног груду икон: «На тебе твоих богов, - произносит он, - ты, говорят, сердишься, что мы их жжем: ну, вот, получи, делай с ними, что хочешь»... Демонстративное оскорбление святыни обычно у сектантов рационалистических типов и способно доходить до действий прямо насильственных. В этом отношении особенно прославилось нападение сектантов на православный храм села Павловки, Харьковской губернии [2], когда попытка их разрушить церковь вызвала отпор православной части населения и привела к целому кровавому побоищу. Это не были чистые баптисты, но и у баптистов столь же постоянно происходят столкновения с православными на той же почве оскорбления святыни.
Упомянутая записка департамента духовных дел приводит слова Д. Клиффорда, председателя всемирного союза баптистов на Берлинском конгрессе, совершенно ясно указывающая грубо оскорбительное отношение к Православной Церкви. Наша Церковь будто бы дает народу вместо духовного хлеба «камни и скорпионов», вместо «действительной и удовлетворенной религии» - предлагает «церемонии, суеверия, иконы и сказания, или символы веры и теории». «Жизнь в православии», как характеризует составитель записки, г. С. Бондарь, называется баптистами «рабством греху и пороку» (стр. 65-66). Мы не хотим перекоряться с баптистами относительно их «святости», хотя, насколько слышно, их знаменитейший проповедник и председатель Петербургской баптистской общины, Фетлер, должен был уехать из России в Америку далеко не по случаю «святых» деяний своих... Как бы то ни было, понятно, что при характеризованной исходной точке зрения баптисты отрицают все православные и даже, в сущности, христианские святыни, таинства, прославление угодников, даже самой Пресвятой Девы Марии, отрицают всю богоучрежденную иерархию и при этом, конечно, не могут не оскорблять святыни при каждом откровенном слове своем. Они не стесняются при этом ничем, кроме страха законного возмездия, так что повсюду, где власть не может следить за ними, - баптисты подрывают веру при помощи чистого кощунства, отчасти достигая цели, отчасти вызывая отпор со стороны оскорбляемых, чем порождаются беспорядки и столкновения, характеризующие всю историю штундо-баптизма.
В какой же степени эта секта, ставящая своею задачей уничтожение Православия и Церкви православной, достигает своей цели, и насколько она в этом отношении опасна? Собственно, со стороны численности штундо-баптистов статистика, которою мы располагаем, приведет к заключениям довольно неожиданным в сравнении с шумом, ссорами, скандалами, похвальбами и страхами, вот уже 50 лет сопровождающими деятельность этой секты. Штундо-баптисты, где могут, хвалятся необычайными успехами. Даже на последнем Петербургском съезде была получена телеграмма Клиффорда, который радуется успехам русских баптистов и свидетельствует, что «баптисты по всему миру обрадованы деятельностью русских братьев». Тем не менее во время всеобщей переписи 1897г. статистика зарегистрировала по всей Империи 16.400 штундо-баптистов. Данным переписи в отношении сектантства вообще у нас не доверяют. Однако теперь, когда свобода исповедания сняла с сектантов всякую узду страха, когда они даже преднамеренно стараются не скрывать своих успехов, а скорее преувеличивают их, - статистика самого Фетлера определяет к 1910 году всего-навсего 10.935 членов русских баптистских общин, 26.126 членов в немецко-латышских-эстонских общинах и 2.970 человек в финляндских общинах.
На Американском съезде русский делегат хвалился 150 тысячами последователей в России. Но какую цифру ни взять, поразительно слышать, что эта грозная штунда, о захвате которою всего юга России, а теперь и центра, кричат уже с 1862 года, числит теперь, в 1911 году, в своих общинах только 10.935 человек русских, отнятых у Православия. Допуская даже не 10 тысяч, а сто, во всяком случае мы не можем не признать успехов баптистов совершенно ничтожными.
Что, в самом деле, значат 100 тысяч человек в сравнении с почти 90 миллионами православных? А ведь более компетентный Фетлер говорит не о 100 тысячах, а только о 10.935 членах.
Рассуждая хладнокровно, мы должны считать фактом, что хотя штундо-баптизм производит страшный шум и смуту среди православных и захватывает своей проповедью, может быть, сотни тысяч и миллионы, которые в течение 50 лет то отпадали от Церкви, то снова возвращались, но окончательные успехи баптизма ничтожны, так что он в течение полустолетия удержал за собой всего немногие десятки тысяч прозелитов. Таким образом, положительная притягательная сила баптизма едва ли может быть признана значительней!. Но отсюда нельзя заключать об его безвредности. Может быть, даже совершенно наоборот.
Аналогичное явление представляет наш «нигилизм». Что такое нигилизм, какие его положительные успехи? Да, пожалуй, никаких. Но этот самый нигилизм, не умеющий ничего сорганизовать прочно, разлагает в течение десятков лет миллионы людей, отрывая их от родной веры, национальности, государства и приготовляя огромные массы отщепенцев для всякого разрушительного дела и движения. Сам по себе нигилизм - как будто ничто, но революционеры всевозможных оттенков, все эти анархисты, экспроприаторы, террористы и т. д., являются из его недр. Это как бы приготовительный класс всего, разрушающего общество и государство.
Таким же приготовительным классом разрушения является баптизм. При его бессодержательной «духовной пище», при нем не останется много лиц, им оторванных от действительно полной глубокого содержания «духовной пищи» Православия. Уже если кто покинул Православие, то, конечно, не удовлетворится баптизмом. Но кто исчислит сотни тысяч или миллионы, которые, отпав от веры и Церкви, а потом с тем большим пренебрежением отбросивши баптизм, - остались просто не при чем, без веры, без духовного содержания, отчасти погружаясь в грубо материальную жизнь, отчасти переходя в разряд отрицателей и разрушителей социальных и политических?
В этом отношении баптизм, конечно, должен быть считаем одной из зловреднейших сект, более разрушительной, чем, может быть, все другие. Свобода исповеданий, распространяясь на него, является орудием не умножения кадров баптистских общин, а орудием умножения отщепенцев, отрицателей всякой веры, а вместе с тем и всего русского, национального, откуда истекает затем отрицание и всего русско-государственного элемента. С этой точки зрения, баптизм приходится рассматривать не как разновидность христианского учения, а как орудие антихристианского и антиобщественного разложения народа.
Сознают ли вожаки баптизма эту свою действительную историческую роль? Это безразлично. От этого не уменьшается разрушительное значение их секты и их деятельности. Пусть они, разрушая Православие, в конце концов работают вовсе не для себя и для своей секты не достигают прочных успехов. Но легче ли от этого народу, в котором из сотен тысяч бывших православных, деморализованных баптизмом, оторванных от всякой веры, вырабатываются орды социальных и политических разрушителей? Баптисты могут сказать, что они не этого хотели. Но для России важно не то, что хотят сделать они, а то, что они делают и чем грозят нашему будущему в своей, хотя бы и бессознательной, разрушительной работе.
И потому-то пора бы государству взглянуть на их деятельность более сознательно, чем смотрят сами баптисты, и соответственно с этим не раздувать свободы, допускаемой для действий этих разрушителей народной души и общественного мира.