Выбрать шрифт:
Итак, оставим в стороне понятие и термин «гражданский» порядок, предрешающий исключительно юридическую природу общества. Посмотрим на «социальный строй», который как действительное реальное явление не уничтожается ни при каких теориях, имеющих какую-либо частичную долю истины, так что с этим термином мы не теряем из виду ни «общегражданских» явлений, указываемых теорией «гражданского порядка», ни явлений, указываемых теорией «борьбы классов».
Социальный строй действительно заключает в себе явления, отмечаемые и той, и другой теорией, но не исчерпывается ими. Он, конечно, представляет очень сложную эволюцию, и не одинаков в различные эпохи или фазисы развития общества. Но если мы желаем дать какие-либо основы классификации социального строя, то должны назвать две основные формы его, которые в свою очередь имеют вторичные подразделения. Это именно: 1) простой социальный строй и 2) сложный социальный строй.
Первый представляет союз и нарастание групп однородных, второй - групп разнородных. В историческое социальной эволюции, конечно, происходит движение от простого социального строя ко все более сложному.
Однородные группы простого социального строя отличаются, так сказать универсальностью своих функций, т. е. способностью группы удовлетворять всем своим потребностям. Такая группа составляет как бы целое замкнутое, маленькое общество. Группы сложного строя, напротив, специализированные на разных функциях, посему, и не однородны, а весьма разнообразны.
Понятно, что такой состав групп, из которых слагается социальный строй, имеет непосредственное влияние и на способы как их взаимного, междугруппового сцепления, так и на характер их отношений к государству, составляющему их общее объединение.
Строй патриархальный и родовой относится к первому отделу. Строй сословно-корпоративный - ко второму.
В общей сложности можно поставить такую схему развития социального строя:
1. Простой социальный строй, представляющий два главных фазиса развития:
а) патриархальный,
б) родовой.
2. Сложный социальный строй, начинающийся с
а) наследственно и принудительно сословного, который можно назвать простым сословным, и переходящий в
б) свободно сословный или сложно сословный социальный строй.
Наиболее типичное выражение простого социального строя дает быт патриархальный. Быт родовой ухе представляет некоторое расслоение, а в очень развитой форме почти переходит в сословный, так как в нем высшие родовичи образуют аристократию, а остальная масса родовичей - плебс. В свою очередь первые фазисы простого сословного строя очень сходны с развитым родовым, да иногда и происходит из него [Сословный строй происходит также из завоевания].
Без сомнения, патриархальный строй характеризуется подчинением личности группе. Права личности в нем обеспечены очень прочно, ноле как личности, а как члена семьи. Этот характер отношения к личности отражается и в строе родовом, а если сословный строй происходит из разложившегося родового, то подобное же отношение к правам личности переходит и в строй сословный. Итак, правовые отношения, подмечаемые теорией «общегражданского порядка», до известной степени существуют в социальном строе, но они далеко не так просты и однообразны, и для независимости и свободы личности некоторые формы родового строя представляют гораздо больше простора нежели «общегражданский строй». Едва ли в этом отношении кавказский горец позавидует лондонскому «докеру».
Во всяком случае несомненно, что первичные формы групп социального строя не уничтожаются при дальнейшем усложнении его. Так семья остается и при последних сложнейших состояниях его. Так и родовое начало, как справедливо указывает Чичерин, сохраняется в характере наследования... Особенно в первых фазисах сословного строя влияния родового очень сильны. Посему, когда мы говорим о «сословном» строе, то действительно может являться мысль о его неприменимости к современным условиям. Но это относится лишь к «наследственно-сословному» строю.
Сословный строй, на котором выросли все современные государства, произойдя из родового, сохранил одну важную черту его: «наследственность профессии». Если под «сословностью» разуметь только ту форму профессионального расслоения, при которой сословная принадлежность наследственна, а следовательно - принудительна и обязательна, то подобный строй, конечно, не согласуется ни с современным развитием личности, ни с условиями экономическими, ни с задачами государственными. Но если под общим термином «сословного строя» разуметь такой, в котором государство строится на специализированных группах, а не на отдельных личностях, то подобный строй составляет не только потребность нашего времени, а даже факт политической жизни, но только в замаскированной форме.
Во избежание недоразумений, напоминаю поэтому, что, говоря о государственно-сословном строе, я разумею государство, поставленное в связь с современной формой сословности, т. е. в виде «свободно-сословного» строя.
Современные культурные страны по действительной социальной конструкции своей представляют именно этот последний - свободно-сословный строй. Вопрос научной политики состоит в решении того, должна ли эта свободная сословность иметь и ныне государственное значение?
Прямая связь между ними безусловно необходима. Вникая в законы социального строя, мы даже видим, что связь его с государством тем сильнее, чем сложнее сам социальный строй. Чем более просты и однородны социальные группы, чем более универсальны их функции, чем более велика способность каждой отдельной группы к самоудовлетворению, тем менее нужно им государство, и - когда оно возникает - тем мене широка компетенция, предоставляемая ими государственной власти. Напротив, чем более усложняется социальный строй, чем более специализированы его отдельные группы, чем более они нуждаются во взаимной помощи, чем более необходимо им взаимное сотрудничество, а следовательно - чем возможнее их взаимная эксплуатация, тем нужнее для общества становится государство и тем шире делается компетенция, предоставляемая обществом, Верховной власти.
Это несомненный социальный и исторический закон. Патриархальный быт совсем не знает государственности. Ее зачатки видит лишь строй родовой, который и развивает государственность в различных направлениях: монархическом, аристократическом или демократическом, в зависимости от условий, которые могут выдвигать ту или иную идею Верховной власти. Быт сословный уже совершенно невозможен без государства, даже в самых первых своих фазисах. Он же создал наилучшие доселе образчики государственности. Быт свободно-сословный в высшем его развитии в еще большей степени требует государства, но доселе не нашел наиболее соответствующих себе государственных форм.
Это последнее обстоятельство создано сложным рядом причин, в числе которых для монархии особенно важно помнить ее собственное перерождение в абсолютизм, с проистекшим отсюда бюрократизмом, и с отсюда появившейся оторванностью от социального строя в такую эпоху, когда социальному строю нужнее чем когда-либо требовалось государство.
Эпоха, предшествовавшая появлению так называемого общегражданского строя, состояла в разложении наследственно-сословного строя. Он разлагался под влиянием двух категорий явлений: во-первых, усиленное умственное развитие, огромный прогресс знаний и развитости личности создал могущественные прослойки лип, живущих умственным трудом и множеством профессий развившихся на основе умственного труда. Во-вторых, это же чрезвычайное развитие, ума и знаний, в соединении с колониальной политикой (им же порожденной) создали небывало быстрое развитие сложной промышленности, совершенно разбившей прежние рамки наследственно-сословной профессиональности, и совершенно с ней несовместимой. Несовместимость эта обусловливается необходимостью свободы труда и свободного подбора лиц по способностям к профессии.
Прежние сословные рамки совершенно не вмешали этого могучего разнообразия промышленного и умственного творчества. Сословность в смысле профессиональной группировки ничуть не исчезла; напротив, новые группы стали еще сплоченнее, чем прежние, еще более нуждались во внутренней организации, и внутри их еще более проявлялась не одна солидарность, но также и антагонизм, взывавший к посредничеству государства. Но для возможности этого требовалось поставить государство в связь уже не с прежними, отживающими и уже почти не существующими сословиями, а с новыми кипящими жизнью группами, «классами», как их стали называть.
Вводя ясную терминологию в явления социального строя, можно назвать «классом» тот слой, ту группу, которая по внутреннему своему сцеплению обособилась от прочих, но существует только фактически, еще не признанная государством. Сословие есть та же самая группа, тот же самый слой, но получивший государственное признание и соответственную законную организацию. В эпоху, предшествовавшую «общегражданскому строю», государство именно стало в такое нелепое положение, что нормировало жизнь тех классов, которые уже почти не существовали в действительности, и не только игнорировало новые классы, действительно существовавшие, но даже мешало их организации и самостоятельной нормировке отношений даже их внутренними силами.
Другой ряд серьезнейших требований представила государству необходимость обеспечения прав личности. Дело в том, что при установке отношений различных форм социального строя к государству, с развитием и усложнением социального строя получает все большее значение отношение государства к личности.
Здесь вопрос состоит не собственно в свободе и не в правах личности, взятых самих по себе. Каковы бы ни были размеры свободы и прав, требуемых личностью - они в простом социальном строе охраняются по преимуществу самими же социальными группами. Охрана эта столь полна, сколько требует развитость личности. Но чем более усложняется социальный строй, чем более специализируются его отдельные группы, тем менее становится их способность к всесторонней охране свободы и прав личности своих членов. Если даже личность родового строя более развита, чем личность сословного, то во всяком случае сословие не способно ее охранить так полно, как род. Это зависит от меньшей универсальности функций сословия.
В свободно-сословном строе необходимость государственной охраны свободы и прав личности становится еще более настоятельна, но еще более трудна и сложна, так как при этой задаче государства его отношение к группе и к личности могут приходить в столкновение. При простом социальном строе государство почти не имеет отношения к личности. Его компетенция относится к области лишь межгрупповых отношений. При сложном социальном строе личность требует охраны государства, можно сказать, на каждом шагу, ибо ее сословная (профессиональная) группа может ее охранять лишь очень односторонне.
При таком огромном развитии материально-экономических сил и при таком поднявшемся запросе на охрану свободы и прав личности государство этого периода оказалось погруженным в полное бессилие. Монархия, в течение веков регулировавшая жизнь наций наследственно-сословного строя, в это время была окончательно охвачена бюрократическим маразмом - прямым последствием своего перерождения в абсолютизм.
В то время когда государству, руководимому монархией, потребовалась самая живая связь с социальным строем, чтобы удовлетворить его новым потребностям и поставить государственное действие в соответствие с действительно существующими социальными силами и потребностями их, в это время верховная государственная власть оказалась вне всякого соприкосновения с нацией, охваченная фатальным бюрократическим «средостением».
Такова была совокупность причин экономических, нравственных и политических, вследствие которых рухнула европейская монархия и понадобилось строить новое государство, которое уже поставлено было на почву демократическую и получило исходным пунктом «общегражданский строй», при всей своей фальшивости имевший то оправдание, что действительно за падением монархии приходилось создать в государственной власти какое-либо представительство «общинного интереса» *.
* Не излишне вспомнить, что сам Лоренц Штейне, которого трудам обязала существованием теория «общегражданского строя», был, однако, монархист и ожидал от монархической верховной власти регуляции борьбы классов. Он же был сторонником широкого самоуправления общественных групп, местных, корпоративных и т. д. Но все это совершенно невозможно при «выделении» политической области из социальной.