Лев Тихомиров

Огромное значение династичности делает необходимой сознательную политику, ее вырабатывающую и сохраняющую. Эта политика, несомненно, должна исходить из сознания, что для Монархии нет такого зла, которое было бы хуже подрыва легитимности.

Бесспорно, есть много случаев, когда сохранение легитимности покупается ценой очень тяжких неудобств. Так, прежде всего способности монарха есть дело случайности. Законный наследник престола может быть человеком средних способностей или даже ниже среднего, тогда как какой-либо отдаленный родственник его отличается прямо гениальностью. Можно себе представить, наконец, случай вырождения даже всей династии.

Существует даже мнение о якобы неизбежности вырождения каждой династии в течение некоторого неопределенного периода времени.

Как бы то ни было, плохие качества законного носителя власти естественно могут соблазнять к попыткам нарушения легитимности. Но тут-то и должно помнить принцип, что во всякое время и при каких бы то ни было обстоятельствах лечить монархию посредством нарушения легитимности - это все равно, что лечить головную боль посредством ампутации головы.

Разумная политика династичности должна предвидеть возможность зла и опасности и иметь для них разумные средства профилактики и лечения.

Прежде всего для этого общее устройство управления должно быть нормально таковым, чтобы судьбы государства отнюдь не зависели от одних способностей носителя Верховной власти. В стране всегда найдется достаточно способных людей, всегда есть даже люди, которые способнее самого гениального монарха. Идея управительных учреждений должна быть осуществляема так, чтобы способным людям был даваем ход, чтобы они не оттирались в неизвестность и бездействие. Достигается же это посредством тесной связи Верховной власти с национальными силами и посредством сочетанной системы управительных властей. Вот истинный путь политики, которая хочет обеспечить страну талантливым правительством.

Личные способности монарха тут не должны иметь решающего значения. Конечно, при плохой системе управления, то есть при господстве бюрократии, страну спасают только личные способности монарха. Но, во-первых, при плохой управительной системе даже и способности монарха спасают страну очень недостаточно. Так, например, император Александр III обладал очень исключительными достоинствами правителя. Но господство бюрократической системы, охватившей Россию после 1861 г., во множестве случаев уничтожало плоды личных талантов государя, а по кончине его быстро привело страну к кризису. Да и при жизни его господство бюрократии довело до страшного упадка нашу Церковь, изуродовало дух земского самоуправления, подорвало даже боевые качества армии. Оно же, наконец, понизило уровень способностей самой бюрократии, так что стало уже невозможным находить способных и деловых работников администрации.

Итак, при плохой системе управления никакие личные таланты монарха не выручат, и задачей талантливого монарха в таком случае должно являться употребление своих сил не столько на управление, как на радикальное уничтожение укоренившегося зла.

При хорошей же системе управления, даже и недостаточные личные способности монарха легко могут быть восполнены талантами его слуг.

Итак, в разумную династическую политику должно непременно входить такое устройство управительной системы, при котором вопрос о размерах личных способностей монарха не становился бы роковым «быть или не быть» для самой монархии.

Что касается исключительных случаев болезни, которые могут случаться в семье царствующей, как и во всякой другой семье, то это вопрос, который решается без всякого нарушения легитимности на основании общих правил правоспособности человека. В наших основных законах прямо предусмотрены случаи «неспособности к правительству» *.

* «Основные законы», Раздел 1-й, статья 24. «Законные причины неспособности к правительству и опеке суть: 1) безумие, хотя бы оно было временное; 2) вступление вдовиц во время правительства и опеки во второй брак».

Можно к этому лишь добавить, что династическое законодательство должно очень тщательно и ясно определять условия и формы, необходимые для того, чтобы факт «неспособности к правительству» мог быть констатирован своевременно и вне всяких сомнений для народа.

Но случаи подобного рода столь редки в истории, что оценки форм правления на основании их совершенно невозможны. Факт «временного безумия» верховной власти в демократии происходит несравненно более часто, и притом без всякой возможности исправить дело и объявит демократическую верховную власть, впавшую в такое состояние, «не способной к правительству».

Гораздо страшнее возможность дегенерации самой династии, вследствие чего в династическую политику должно входить сознательное попечение о предупреждении возможности подобного несчастия.

Вообще должно заметить, что в смысле научном неизбежность вырождении родов есть фантазия. Конечно, бывают вырождающиеся семьи. Но это не правило для человеческого рода, а исключение, и притом случаи вырождения имеют всегда причины, которые могли бы быть заранее устранены. Причины вырождения семейств, наблюдаемые врачами, всегда сводятся к ненормальной жизни ряда предков, к злоупотреблениям разного рода наслаждениями, к плохому физическому и умственному воспитанию, к бракам в слишком тесном круге брачуюшихся и т. п. Но предупреждение всего этого при заранее обдуманной системе вполне возможно.

Все дело сводится к доброму воспитанию в среде царствующей династии, к правильной жизни и к вопросу о браках. В отношении всех этих обстоятельств в истории династии известно множество прегрешений. Династическая политика и должна с ними бороться самым серьезным и настойчивым образом. Останавливаться на подробностях этого нет надобности, так как в общем здесь требуются те же правила разумного воспитания и жизни, как и вообще для всех людей. Что касается вопроса о бракосочетаниях, то он, быть может, заслуживал бы серьезного пересмотра.

Дело в том, что в отношении браков царствующих династий борются два противоположных ряда соображений. Задача поставить царствующую фамилию возможно выше в глазах подданных приводит к тому, что браки эти объявляются законными только в том случае, если заключаются в среде каких-либо царствующих же домов. Это ограничение повышает августейший характер царствующих домов, и мы даже в начале собственной истории видели, насколько возвышение младшей линии Рюриковичей было связано с уважением к «царской крови» Мономаховичей от браков с греческими царевнами. Наши основные законы (статья 14-я) совершенно отнимают право на престол у детей, происшедших от брачного союза лица нашей императорской фамилии с лицом, «не имеющим соответственного достоинства».

Однако при всей политической важности этой точки зрения нельзя не сказать, что со стороны физиологической в настоящее время возбуждаются много сомнений в практичности таких безусловных воспрещений. Да и с политической стороны нельзя не вспомнить, что эпоха полного созревания монархической идеи в России, эпоха выработки наиболее благоговейного отношения к личности царя была в то же время эпохой, когда цари избирали супруг среди подданных. Старинная юридическая точка зрения «а по рабе - холоп» у нас вообще далеко не национальна, и наиболее чтимой царицей русской истории была даже не «княжна», а «боярышня», Анастасия Романова, которая своим браком с Иоанном IV не только не понизила народного представления о правах царского потомства, но наоборот путем «сродства» дала права на престол своему собственному боярскому роду.

В отношении бракосочетания царей с дочерьми подданных есть множество возражений второстепенного политического характера, вроде влияния родственников царицы и т. п. Но зло этого рода может происходить при всяких условиях, и нельзя сказать, чтобы не могло возникать с еще худшими последствиями со стороны родственников иностранных принцесс.

Во всяком случае вопрос брачный так или иначе составляет очень серьезную часть династической политики, которая в общей сложности имеет целью поддержать авторитетную и способную династию, внутренне дисциплинированную и проникнутую общностью родовой заботы быть достойным хранилищем и рассадником носителей Верховной власти.