Выбрать шрифт:
Я остановлюсь на том анализе свойств различных принципов власти, который производит Чичерин в своей «Политике», сравнивая свойства монархии, аристократии и демократии. Это, кажется, наиболее обстоятельный анализ, по поводу которого лишь местами приходится сделать замечания.
Выгоды монархической власти, по Чичерину, следующие:
1. Ею наилучше обеспечивается единство власти, а из единства власти проистекает ее сила. С единством власти связана также ее прочность.
2. Монархия по независимости своей непричастна духу партий. Монарх стоит вне частных интересов; для него все классы, сословия, партии совершенно одинаковы. Он в отношении народа есть не личность, а идея.
3. В силу предыдущего Монархия наилучше обеспечивает порядок. Должно прибавить к подсчету Чичерина, что монарх есть наиболее справедливый третейский судья социальных столкновений.
4. Нет, говорит далее Чичерин, образа правления более пригодного к совершению крупных преобразований.
5. Крупной личности точно так же легче всего проявить на общую пользу свои высокие качества именно в монархии.
Слабые стороны монархии, по Чичерину, состоят в следующем:
1. Замещение власти совершается не по способности, а по случайности рождения. Это ставит судьбы народа в зависимость от случайности: может родиться гений, но может родиться и малоспособный. 2. Безграничная власть производит плохое влияние на некрепкую душу. Великая душа сдерживает себя. Слабый человек, напротив, превозносится или становится двоедушным. Противостать искушениям, окружающим власть, очень трудно, а когда на престоле царствует пророк, говорит Чичерин, то и подчиненное общество следует тому же примеру. 3. К искушениям власти присоединяется лесть и ухаживанье окружающих. Монарх есть источник всех благ, и их стараются получить лестью и раболепством. Эти качества становятся господствующим качеством придворных и чиновных сфер. Вокруг монарха образуется мираж официальной лжи, заслоняющей истинное положение дел. 4. Монархия легко переходит в произвол. 5. Она легко предпочитает внешний порядок внутреннему. Отсюда беспорядки в управлении: «сверху - блеск, снизу - гниль». 6. В случае произвола - право теряет ограждение, и Чичерин находит, что, даже и помимо злоупотреблений, монархия менее охраняет право, чем другие власти. 7. Личная и общественная самодеятельность в монархии, по мнению Чичерина, ослабляется, исчезает инициатива. Монархия все и всех «опекает», и это ослабляет развитие народа.
Этот список «слабых сторон» монархии у Чичерина изложен очень картинно и горячо. Необходимо заметить, однако, что большая часть указываемых «неудобств» приписывается «монархии» чисто по недоразумению. Так, например, безграничное «спекание» всех есть свойство собственно абсолютизма, а не самодержавной монархии.
То же самое относится к предпочтению «внешнего порядка» внутреннему и к легкости произвола, со всеми этого последствиями.
Таким образом, целый ряд «слабых сторон», указанных Чичериным, сводится собственно лишь к одной опасности; к переходу монархии в абсолютизм, т. е. к потере ею духа верховной власти. Это действительно есть наиболее частая болезнь монархии, которой следует особенно тщательно оберегаться. Но это не есть свойство здорового ее существа.
Что касается вопроса о личных способностях и качествах монарха, то при разумном строе это гораздо менее важно, чем думают критики монархии. Преувеличенное значение личности возникает у Чичерина только потому, что он - как и вообще наши государственники - под «неограниченной монархией» способен понимать лишь «абсолютистскую», совершенно не разумея смысла самодержавной.
В отношении же сильных сторон монархии, как Верховной власти, к ним необходимо присоединить еще одну наибольшую способность единоличной верховной власти давать место сочетанию принципов власти в управительной системе.
Монархия, будучи выразительницей нравственного идеала, а не какой-либо социальной силы, во-первых, наиболее нуждается в поддержке со стороны социальных сил, а потому легко дает им место в управлении. Во-вторых, монархия не имеет основания бояться аристократии или демократии, пока является действительно выразительницей нравственного идеала нации, ибо в этом отношении ни аристократия, ни демократия не способны ее заменить. Если монархии в истории нередко приходилось обуздывать узурпаторские стремления аристократии или демоса, то совершенно упразднять власть аристократии или демократии, то есть стать на чисто бюрократическую почву - это есть не норма, а только болезнь монархии, ее абсолютизация.
Переходим к свойствам и частным особенностям аристократической и демократической власти. Чичерин дает такое определение их.
Сильные стороны аристократии состоят: 1) в том, что хорошо обеспеченный и образованный слой, члены которого смолоду привыкают к государственным делам, развивает способность к управлению. 2) недостаток способностей у одного члена сословия пополняется способностями других. 3) аристократия лучше всего обеспечивает обдуманность решений (что не всегда бывает у одного липа, а тем более у массы). 4) аристократия наиболее обладает твердостью и постоянством воли. 5) аристократия отличается наибольшей привязанностью к преданию и историческим началам, 6) аристократия наиболее охраняет юридическую законность. 7) она, наконец, в собственной среде находит надежные орудия исполнения своих решений, не имея надобности искать их у других.
К этим подсчетам Чичерина должно добавить, что аристократия здоровая, не павшая, высоко развивает в своих членах чувство человеческого достоинства, идеал человеческой личности, дух независимости, является образчиком рыцарских, благородных чувств, вырабатывает наибольшее презрение к пошлости и подлости. Эти качества аристократии, если даже она и не старается передавать их народу, являются образчиком для всеобщего подражания, идеалом, и этим подымают личность в нации повсюду, где имеется аристократический слой.
Но аристократия имеет и очень слабые стороны: 1) недостаток единства власти и внутренние раздоры. Отсюда легкость измены: слабая партия или низверженный вожак готовы стать и демагогами, и даже искать поддержки у иностранцев; легки также попытки к диктатуре; 2) дух корпоративности ведет к узости, неподвижности и эгоизму. 3) аристократия отличается особой неспособностью к крупными реформам. 4) частный интерес сословия для аристократии дороже народного и государственного. 5) для охраны своего господства аристократия старается не давать хода развитию и просвещению народа. 6) аристократия из боязни диктатуры не дает хода высоким способностям и энергии даже в собственной среде. Возвышение отдельного лица в заслоне остальным страшит аристократию. 7) аристократия не только мешает развитию народной массы, но боится и ее обогащения и старается всю экономическую силу захватить себе. 8) аристократия допускает множество злоупотреблений своих членов насчет народа. Притеснения ее наиболее чувствительны и обидны, вследствие ее чванства и самомнения.
Что касается демократической власти, то основными ее свойствами Чичерин считает свободу и равенство. Относительно свободы нельзя, однако, не оговориться, что ее можно признать свойством демократии лишь в очень условном и узком смысле. Собственно свобода личности свойственна демократии менее всего. Ей утверждается лишь та свобода, которая вытекает из политического равенства, т. е. право участвовать в управлении наравне со всеми. Каждый человек в демократии есть носитель хотя бы и микроскопически малой доли Верховной власти, и в этом смысле не то что свободен, а является владыкой, повелителем. Он политически независим ни от кого, кроме той власти, малую частичку которой составляет и сам. Поэтому собственно политическая свобода лежит, действительно, в идее демократии.
Последствием этого, как говорит и Чичерин, является простор энергии человека, а следовательно, вся его умственная и материальная работа достигает высшей степени производительности.
Долгое участие человека в практике Верховной власти, как говорит Чичерин, или - как будет точнее сказать - принципиальная незыблемость его прав гражданина, возвышает чувство достоинства человека, а следовательно, повышает нравственный уровень общества, «Раболепное, низкопоклонное, трусливое - изгоняется из души», как выражается Чичерин. Это бесспорно верно. Не менее важно и то, что участие в управлении повышает политическое воспитание всех, возвышает умственный уровень и самостоятельность суждения. Так как вопросы обсуждаются и решаются всеми, то владычествующей точкой зрения становится интерес общий, всенародный.
Чичерин прибавляет к этому еще сомнительный пункт, что в демократии зависимость правительства от народа заставляет его «угождать народу», то есть «заботиться об удовлетворении всех его потребностей». Это соображение - чисто отвлеченное. Угождать народу и заботиться о его потребностях - две вещи совершенно различные и по большей части противоположные. Наконец - «демократия является завершением общегражданского порядка, составляющего венец (?) гражданского развития человечества», говорит Чичерин. Это уже безусловно ошибочная точка зрения, так как «общегражданский порядок» составляет не «венец гражданского развития», а только логической вывод из демократического принципа. Если бы демократический принцип был действительно высшим политическим принципом, то «общегражданский порядок» являлся бы высшим порядком. Но сам Чичерин, начиная обрисовывать слабые стороны демократии, прекрасно показывает, что она никак не может быть названа высшим принципом Верховной власти.
Действительно: для пользования Верховной властью и решения сложных государственных вопросов, говорит Чичерин, «нужна способность высшего разряда. Между тем демократическое начало равенства устраняет начало способности. Все граждане принимают одинаковое участие в Верховной власти. А так как высшее развитие всегда составляет достояние меньшинства, дела же решаются большинством, то здесь Верховная власть вручается наименее способной части общества».
Это безусловно верно, и отсюда видно, насколько неосновательно теоретическое утверждение Чичерина, будто бы в демократии правительство, угождая народу, тем самым «заботится об удовлетворении всех его потребностей». Понимать и определять «потребности» столь сложного целого, как нация, могут лишь «способности высшего порядка», тогда как для угождения «наименее способной части общества» наилучше годятся те самые низшие качества, которыми держатся придворные куртизаны при монархах. Поэтому на факте ни в одном демократическом государстве правительство, принужденное угождать народу, не бывает озабочено его наиболее важными потребностями, во имя которых народ нередко должен делать жертвы и переносить неприятности в данную минуту, для того чтобы обеспечить будущее. Указываемый Чичериным пример афинской демократии составляющей будто бы высший образчик государства, имеет совершенно противоположный смысл. Достаточно вспомнить, что Афины, как демократия, не могли прожить более 200 лет, а если считать эпоху «расцвета» демократии, то с ней не могли выдержать и 50 лет существования! Конечно, такое устройство государства, при котором оно не способно жить более сотни лет, явно безрассудно...
Да и может ли быть иначе? «Сколько бы мы ни набирали людей, не знающих дела, совокупность их мнений не даст хорошего решения», - говорит сам Чичерин. «Всего чаще они по незнанию дадут предпочтение именно тому мнению, которое наименее полезно. На массу всего более действуют те, которые умеют низойти к ее уровню и говорить ее страстями. Каждый подает голос по своему разумению, и если это разумение невелико, то какое бы ни составилось большинство неразумных, разумного мнения из этого не выйдет».
Существенный недостаток демократии составляет также безграничное господство партий. Борьба партий имеет свои выгоды, но в ней «все направлено к тому, чтобы одолеть противников и для этого не гнушаются никакими средствами. Государственный интерес заменяется партийными целями. Организуется система лжи и клеветы, имеющая задачей представить в превратном виде и власть и людей. Если явный подкуп воспрещен, то косвенный практикуется с полной беззастенчивостью. Образуется особый класс политиканов, которые из политической агитации делают ремесло и средство наживы. Они являются главными двигателями и орудиями на политическом поприще. Государство становится добычей политиканов».
«Последствием этого порядка вещей является устранение лучшей и образованнейшей части общества от политической жизни».
Можно понять, какая страшная потеря это для разумности политики.
Наконец, «демократической деспотизм - самый ужасный из всех. Всякий, кто не примыкает к общему течению, рискует поплатиться и имуществом и самой жизнью, ибо разъяренная толпа способна на все, а воздерживать ее некому. Всякая независимость преследуется, всякая своеобразность исчезает». «Я не знаю страны, - говорит Токвиль, - где было бы менее умственной независимости и истинной свободы прений, нежели в Америке». «Результатом ничем не сдержанной воли большинства, - продолжает Чичерин, - является шаткость всех общественных отношений». Это отражается и на законодательстве, и на правительстве.
Вообще, Чичерин приходит к заключению, что «такой порядок стоит в коренном противоречии, как с требованиями государства, так и с высшими задачами человечества. Поэтому демократия никогда не можете быть идеалом человеческого общежития» [«Политика», стр. 175-185].