Выбрать шрифт:
По прямому смыслу своей идеи социализм прямо разрушает все эти основы, на которых мы поднялись до высоты действительно человеческого существования.
П. Лавров возражал против надежд Шеффле на некоторое сохранение их точно так же, как недавно Каутский возражал Атлантикусу.
«Из самой сущности социалистического строя, — говорит Лавров, — следует, что, когда он вполне установится, он не может сохранить в значительной степени семьи, нынешней собственности, нынешнего государства, нынешней религии» (Шеффле. Сущность социализма. Примечания Лаврова). Но это сказано очень мягко. В действительности социализм не хочет и не может допустить из них ничего, кроме разве названий.
Некоторые политики социализма изъявляют готовность терпеть на первое время кое-какие остатки частной собственности. Но уже «Манифест Коммунистической партии» заявил прямо: «Коммунисты могут выразить свою теорию словами: уничтожение частной собственности». Сам Лавров справедливо говорит, что, «каковы бы ни были другие приемы социальной революции, одно бесспорно: она должна начаться немедленным и неуклонным обращением всякого имущества частного, имущества групп, имущества государственного — в имущество общее. Существование рядом, даже временно, социалистического строя и частной собственности представляет самую грозную опасность для нового социалистического строя» («Государственный элемент в будущем обществе»). Это совершенно справедливо. В последней книге своей «Новое учение о государстве» А. Менгер [4] точно так же хотя и употребляет слово «собственность» в социализме, но подробно объясняет, что это за «собственность». Никаких орудий труда по социалистическому «праву» нельзя давать отдельному лицу даже в пользование. Никаких предметов долговременного пользования (как жилищ, например) нельзя давать в частную собственность. Все это принадлежит исключительно государству. Право частной собственности социалистическим правом Менгера допускается лишь на предметы непосредственного потребления, вроде пищи и одежды, да и при этом допускается лишь право употребления, но не распоряжения. «Право распоряжения собственника (?) по отношению к потребляемым вещам, — говорит этот своеобразный юрист социализма, — должно бы подвергнуться коренному ограничению» в том смысле, чтобы не могло отсюда возникать никаких обязательств между отдельными гражданами (с. 107 и далее).
Таким образом, собственность принадлежит только целому обществу. Отдельным же злополучным гражданам дается лишь право жить на общественный счет. Но это не есть собственность, а нечто совсем иное — «право потребления». Собственность состоит вовсе не в праве непременно потребления, а именно в обладании, в распоряжении по своему свободному усмотрению. Такое право в социализме присваивается исключительно государству.
Как право человека и гражданина, оно совершенно уничтожается, и то обладание вещами, которое составляет право собственности, переходит в разряд государственных регалий, выражаясь нынешней терминологией.
Таким образом, не «нынешняя» собственность, не «буржуазная» уничтожается в социализме, а вообще собственность как институт.
Точно так же уничтожается социализмом не «нынешняя семья», а вообще семья. Человеческая семья есть учреждение, некоторый обязательный союз с правами и обязанностями своих членов в отношении друг друга. Она пережила в истории много различных форм. Но при всех разнообразных формах семья оставалась учреждением, обязательным для своих членов и для всего общества. Такого учреждения у социалистов уже не будет. То, что они обещают сохранить под наименованием семьи, есть простое сожительство мужчины и женщины, причем ничего обязательного в отношении Друг друга они не имеют: могут сходиться и расходиться свободно, сколько и когда угодно. Никакого общественного значения их союз не имеет и никаких прав перед обществом не получает, да и не может получить, ибо права мыслимы лишь в отношении какого-нибудь обязательного союза. У социалистов можно заключать такой «союз» каждый день сызнова. Какие же «права» может он иметь? Даже на детей, происшедших в результате сожительства, сами родители не могут иметь прав, потому что обязанность воспитания и право им распоряжаться переходит от родителей к обществу. Единственное вмешательство общества в отношения сожительствующих, какое может явиться при социалистическом строе, может разве состоять в требовании, чтобы они не производили детей больше, чем требуется по соображениям пропитывающего и воспитывающего их общества.
Как бы то ни было, в социалистическом строе семьи совсем нет, а есть право свободного сожительства. Это не только не имеет ничего общего с семьей, но даже составляет нечто прямо противоположное.
Относительно религии излишне даже говорить. Достаточно вспомнить общее материалистическое миросозерцание социализма, исключающее всякую мысль о Боге. Религия, как определяет К. Маркс, есть «извращенное миросозерцание»; «Она есть фантастическое осуществление человеческой сущности»; «Человек творит религию, а не религия человека» и т. д. Религия в социалистическом обществе может быть допущена разве только в виде личной философии, да и то на правах «суеверия». Сам Лавров объясняет, что в социалистическом обществе религия должна «атрофироваться»...
Действительно, нетрудно видеть, что социализм должен вести прямую борьбу против религии как живого фактора, обязывающего человека к известному образу жизни и действия. В социалистическом строе жизнь человека не может быть устраиваема по личному усмотрению, но должна быть обязательно сообразована с «техникой производства», этим истинным социалистическим божеством, творящим людей. Следовательно, нельзя допускать вмешательства «посторонней силы» — Бога, Который требует, чтобы человек жил по Его закону. Более, чем какое-либо основное явление человеческой культуры, религия несовместима с социализмом даже как личное верование. Но ведь всякая религия, сверх того, стремится к объединению верующих в особое сообщество, в Церковь... Этого уж социализм ни в каком случае допустить не может. С его стороны это было бы безумие, так как религиозное сообщество непременно создаст себе свой самостоятельный образ жизни и действий в нарушение социалистического порядка.
Недаром же социализм, даже не достигши господства, уже так страстно борется против христианства повсюду, где с ним встречается.
Что сказать, далее, о государстве ?. Это вопрос, который социализм очень запутывает для общественного понимания. В принципе, на словах социализм вообще говорит, будто бы при его осуществлении государства не будет, а вместо этого будет какое-то невообразимое самостоятельное сплочение производительных групп, которые самим процессом производства будут построены в некоторую организацию. Легко по пунктам доказать, что это совершенно невозможно и что социализм непременно должен будет создать общегосударственную власть. Но дело в том, что все эти фантасмагории социализм обещает только в отдаленном будущем, как средство же переворота и устроения он усваивает государство, только в совершенно изуродованном виде.
Социализм отрицает современное государство, ложно уверяя, будто бы наше государство есть не более как организованное господство одного класса над другим. В отношении нашего государства это совершенная неправда. Именно наше государство по своей идее и целям есть организация общенациональной, внеклассовой власти, которая обязана блюсти над тем, чтобы никто никого не эксплуатировал и чтобы права всех были одинаково охранены. Конечно, такую машину немало эксплуататоров старается захватить под свое влияние, но мы называем это узурпацией, и в общей сложности историческое государство все же исполняло свою цель, и люди его постоянно усовершенствуют именно для того, чтобы оно было наименее доступно каким-нибудь своекорыстным захватам.
Так вот это-то государство социализм, по ложному обвинению против его идеи, хочет уничтожить, но для себя создает то классовое государство, которое действительно было бы организованным разбоем, если бы люди в истории создавали его.
Он хочет захватить государственную власть в руки одного класса «пролетариев» и начать устраивать социалистический строй посредством диктатуры пролетариата. И уж только пересоздав мир посредством этого классового «пролетарского» государства, социализм обещает совсем его уничтожить...
Может ли он исполнить свое обещание? Этому, конечно, способно поверить только наивное дитя. Социалисты волей-неволей непременно принуждены будут или вечно держать в своих руках государство, или же их строй будет разрушен, как только они будут иметь безумие выпустить власть. Но это предмет, который требовал бы специального рассмотрения, отчасти сделанного мною ранее, в книжке «Демократия либеральная и социальная». В настоящее же время мне достаточно констатировать, что социализм и в отношении государства, как в отношении семьи и собственности, создает нечто, не имеющее ничего общего с теми основами, на которых само человечество жило и развивалось.
Мы будем говорить ниже о практике социализма. Но уже самой идеей своей он подрывает все высокое, чем живет историческое человечество.
Он отрывает человека от той почвы, на которой он вырос, отрывает его от источников духовной силы, от исторических источников, его породивших. Что такое Бог для человека, проникшегося социалистической идеей? Ничто, плод суеверия. Что такое человечество? Какой-то мох, обрастающий земной шар и выращиваемый влиянием впитывания земных соков. Никакой нравственной связи между нами и таким человечеством нет, ибо оно, по этой бездушной теории, если и создало нас, то не своим разумом, чувством, заботливостью о грядущих поколениях, а так же невольно и бессознательно, как солнце, одинаково равнодушно испускающее лучи на безлюдную и бесплодную луну и на землю, населенную разумными существами. Какое нравственное отношение может быть у нас к Бруту, к Цезарю или древним юристам, вырабатывавшим нормы общечеловеческого права? Никакого. Они все, со своими подвигами и кодексами, были созданием технических условий производства своих эпох... Человеческий элемент исчезает в истории, и нравственная связь между этими тысячелетиями, где столько великих умов и самоотверженных совестей трудились на пользу человечества, исчезает: она не имеет смысла, если нет человека как создателя истории. В таких чувствах и понятиях воспитывает идея социализма своих учеников. Он упраздняет понятие о человечестве как о чем-то разумном, заботящемся о будущем и оставившем великое наследство нам, как прадед правнуку. Тем более он упраздняет понятие об отечестве.
В. С. Соловьев в своих «Трех разговорах» говорит, что у самого безродного человека есть по крайней мере два великих предка: отечество и человечество. Социализм отнимает у нас этих великих предков, отрекается от них, отрекается от их дела и наследия... А между тем только глубокая ложность социалистической идеи порождает такое отщепенство.
Все, что мы знаем в истории, вся наша наука совершенно бесспорно доказывает реальность того, что гласит в душе нашей здоровое чувство: есть и человечество, есть и отечество!
Государственное право и социология свидетельствуют нам, что отечество было и есть преемственный союз поколений, века и тысячелетия существующий развитием одной, наследственно передаваемой идеи общего блага, союз, преемственно занимавшийся развитием общих средств жизни, общей возможно лучшей и справедливой организации, бывший действительно заботливым отцом нашим, потому что отечество нередко терпело всякие страдания и лишения в сознательных целях блага будущих поколений.
Но социализм все это упраздняет и оклеветывает; «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» на развалинах всех отечеств, провозглашает он... Все государства были, по его утверждению, только системой грабежа одних классов другими. Великие предания отечества выставляются социализмом как идеология и поэзия хищников, в ту или иную эпоху заедавших побежденных.
Но если нет отечества, то есть ли у социализма хоть общечеловеческая солидарность? Есть ли общечеловеческое братство? Нет ничего подобного. По его идее, нужно сначала отобрать у хозяина фабрику, тогда, может быть, явятся братство и солидарность. Но ни в истории, ни теперь для социализма нет братства. Есть только враждующие классы. Буржуа брат только для буржуа, метранпаж — для метранпажа, наборщик — для наборщика... Людей нет на свете, есть только профессии...
Можно ли, однако, придумать более явную неправду, когда каждый порядочный человек в своем собственном чувстве прекрасно знает, что он любит человеческое существо, а не класс или должность? Кто же, имея малейшее нравственное развитие, не считает своим братом порядочного человека чужого класса, даже воюющего против него, более, чем какого-либо отупелого или озверелого члена своего сословия? А между тем социалистическая идея отрицает эти несомненные высочайшие чувства человека и своей пропагандой по мере возможности старается их разрушить.
[4] Менгер Антон (1841-1921) — австрийский юрист, социалист. Профессор гражданского судопроизводства Венского университета.